Андрей Чернякевич - БНР. Триумф побежденных

Кроме того, был еще один фактор, который опосредованно влиял на белорусское движение, — польский корпус генерала И. Довбор-Мусницкого. Еще в середине января 1918 г. большевики объявили генерала и всех его офицеров вне закона и предприняли попытку разоружить поляков. В ответ И. Довбор-Мусницкий объявил Советской России войну, а его корпус занял Бобруйск, Рогачев и Оршу. [47] Только благодаря переброшенным в срочном порядке отделам латышских стрелков большевикам удалось остановить польское наступление на Могилев. Одновременно польский генерал выступил с предложением к Белорусской раде собраться в Бобруйске. Оно, правда, содержало одно очень важное условие:

«Мы в ваши внутренние дела вмешиваться не будем. Нам от вас необходимо только продовольствие для людей и лошадей… Никаких притеснений вам чинить не будем, но помните, что всякое с вашей стороны враждебное действие к нашим войскам и вообще к полякам повлечет за собой жесткое наказание».

Совнарком Западной области и фронта решил использовать ситуацию, чтобы полностью покончить с угрозой национального переворота. Стремясь любой ценой сохранить власть в своих руках, местные большевики начали репрессии против своих политических оппонентов. Первыми были арестованы представители украинских организаций, а также некоторые члены Думы и Управы. А уже 30 января (12 февраля по новому стилю) 1918 г. вышло «Воззвание к белорусскому народу», в котором большевики объявили белорусские национальные организации «предателями народных интересов»:

«Нас упрекали в посягательстве на права народов, в частности на право белорусского народа на самоопределение; когда мы разоблачили эту ложь, нам многие не верили. Сейчас нами документально установлена самая тесная связь членов так называемой Белорусской центральной войсковой рады, белорусских националистов с украинскими и польскими контрреволюционерами, душителями свободы польского и украинского народов».

К. Езовитов пытался отклонить обвинения, разъясняя, что обратиться в Киев с просьбой немедленно выслать в Бобруйскую крепость части, которые были укомплектованы выходцами из Беларуси, Центральную белорусскую военную раду вынудила лишь угроза ее захвата со стороны польского корпуса. [48] К. Езовитов писал в этой связи: «Когда запахло в воздухе столкновением, когда выяснилось, что поляки начинают прорываться через Минск и Могилев в Быхов и Бобруйск, явилось желание удержать базу за белорусами, удержать за ними все имущество крепости…» Отправленная от имени Совета съезда в Москву в редакции местных газет телеграмма гласила:

«Совершается величайшая провокация и наглейший обман белорусского народа. Комиссары Западной области и фронта Ландер, Калманович и Феденев терроризируют демократические белорусские организации, обвиняя их лживо в сношении с легионами польского генерала Довбор-Мусницкого. Разогнана и закрыта Белорусская войсковая рада, арестован президиум рады (Езовитов, Захарко, Мамонько). Разыскиваются по квартирам Рак-Михайловский, Воронко, Шило, Алексюк и Гриб. Арестованы члены Белорусской социалистической громады… Добивается все живое в белорусском народе. Стремление Белорусской рады организовать полки против поляков провокационно извращено… Белоруссия отдана на растерзание империалистам и черни. Беженцы гибнут. Близятся дни кошмара и бесславной смерти. Апеллировать не к кому. Все терроризировано».

В Брест на переговоры большевиков с немцами белорусские представители не были допущены. [49] Т. Гриб по прямой связи просил Л. Троцкого допустить белорусскую делегацию на переговоры в Брест. Тот якобы ответил: «Белорусский народ, как каждый народ, имеет полное право на самоопределение и, конечно, должен сам решать свою судьбу», но когда делегация прибыла в Брест, она не была допущена на переговоры, и будто бы по распоряжению того же Л. Троцкого. 19 февраля 1918 г., после того как советская делегация внезапно оставила переговоры, германское командование отдало приказ своим частям перейти линию фронта. Одновременно с тыла продолжал свое наступление польский корпус. Не дождавшись появления противника, большевики в панике покидают Минск.

Александр Бурбис писал:

«Беларусь опять накануне немецкого нашествия. “Самодержцы” Западной области устанавливают новую линию обороны Ржев — Вязьма — Брянск и удирают в Смоленск. Их дело продажи Беларуси немецким империалистам сделано — они, разоружив фронт и Беларусь, уверены, что Беларусь не сможет защищать свое достояние. Не ошибутся ли они?»

Белорусское национальное движение прошло путь от культурного возрождения до идеи независимого государства менее чем за четверть столетия. Однако воплощение этой идеи на практике потребовало совершенно нового уровня национального самосознания, а также опыта по продвижению и отстаиванию национальных интересов. Но именно опыта борьбы за власть в белорусском движении катастрофически не хватало.

Еще в январе 1917 г. немецкий советник по делам восточных территорий фон Беккерат в записке, составленной для руководства Обер-Оста, с уверенностью констатировал:

«Белорусы никогда не выражали стремления к государственной самостоятельности… Отдельные сепаратистские взгляды, развиваемые немногочисленной группой археологов и литераторов в Вильно, нужно отнести к местным делам, не имеющим политического значения».

А спустя всего год, 18 февраля 1918 г., Виленская Белорусская рада выступила с декларацией о разрыве государственных отношений между Беларусью и Россией и призвала Берлин присоединить Восточную Беларусь к «оккупированной части белорусско-литовского края с целью организации независимого государственного быта». [50] Созданная в январе 1918 г. на белорусской конференции в Вильно, Рада взяла на себя роль национального представительства на территории Обер-Оста. Она направила к рейхсканцлеру Германии своих представителей с просьбой восстановить «…свободное и самостоятельное Великое Княжество Литовское в его исторических пределах…»

Тем временем в Минске с эвакуацией Облискомзапа возобновил свою работу Исполнительный комитет Всебелорусского съезда, который также обратился с призывом, но уже к местному населению, «сплотиться вокруг демократических организаций» и «не поддаваться панике». В воззвании особенно подчеркивалось, что «город охраняется патрулями гражданской милиции и белорусских частей». Словно в подтверждение этих слов, над балконом бывшего дома губернатора был вывешен национальный флаг.

Проблема заключалась в том, что почти сразу инициативу в борьбе за власть перехватили местные польские организации. Были одновременно созданы две комендатуры — польская и белорусская, причем поляки имели в своем распоряжении вооруженное подполье и с минуты на минуту ожидали появления корпуса Довбор-Мусницкого, тогда как белорусы реальными вооруженными силами не располагали. [51] Было обещано «принять все меры к ограждению от расхищения и разгрома народного имущества и охране личной безопасности». Из приказа К. Езовитова по гарнизону города Минска: «Распоряжением Белорусской Рады я назначен Начальником Гарнизона и Комендантом города Минска. Приглашаю население сохранять полное спокойствие и выдержку. Наступающая немецкая армия должна увидеть протекающую мирную жизнь населения, не желающего продолжать безумной войны». Кроме того, в городе были организованы самооборона местного комитета Бунда и отделы городской милиции.