Андрей Чернякевич - БНР. Триумф побежденных

Следом съезд приветствовали К. Езовитов от имени Центральной военной рады и А. Цвикевич от имени белорусов-беженцев. А. Цвикевич сказал:

«Беженцы пролили много слез, а свой путь отметили могилами. Дети оставлены без матерей, жены разлучены с мужьями. Горе беженцев — это и есть та жертва на алтарь общей матери-России, которая ни с чем не может быть сравнима».

Взявший слово директор учительской семинарии Шестов пожелал, чтобы все в крае — и дети, и взрослые — учились на родном белорусском языке, а сама Беларусь дождалась открытия университетов и собственной Академии наук. Р. Островский приветствовал съезд от имени слуцкой белорусской гимназии, Фальский — от имени белорусских социал-демократов, И. Лёсик — от имени редакции газеты «Вольная Беларусь». При этом собравшиеся устроили ему овации как «старому политическому деятелю и ссыльному». Каждый из выступавших хотел донести собравшимся свои насущные нужды: «Большевики идут куда не нужно. Они совершенно не заглядывают вперед»; «Мы пришли сюда, чтобы быть опорой белорусской власти»; «Здесь не должно быть партий и раскола. Мы должны действовать сообща и этим обеспечивать успех!»

Собравшиеся выбрали руководящие органы съезда — президиум, мандатную комиссию — и наметили общую повестку работы. Это, однако, вызвало очередной конфликт с представителями Белорусского областного комитета, а сам съезд оказался на грани срыва.

Тогда же произошел еще один примечательный инцидент. Слово взял представитель латышской секции при минском комитете Российской социал-демократической партии и по совместительству — нарком внутренних дел Западной области и фронта Людвиг Резовский. Он заявил о том, что «не должно быть деления на нации», после чего призвал снять со стены белорусский флаг. Эти слова большинство делегатов восприняли как вызов. Оратор под крики и шум был выдворен со сцены, после чего один за другим слово взяли целый ряд белорусских деятелей.

И. Мамонько спрашивал:

«Кто имеет право требовать бросать наше знамя?»

Ф. Шантыр заявлял:

«Ассимиляция — это рабство… Национальное возрождение никогда не погибнет».

П. Алексюк под овацию собравшихся поклялся, что белорусы никогда не оставят своего национального символа, а генерал Алексеевский даже подошел и поцеловал знамя. Но, наверное, наибольший энтузиазм среди собравшихся вызвал одетый в тулуп крестьянин Плишевич, заявивший:

«Мы темные люди, но такие учителя, как этот латыш, нам не нужны. Нужно защищать знамя и чтить его».

После этого несколько человек подбежали к крестьянину и стали его качать.

Делегаты продолжали прибывать в течение всей следующей недели. [42] «Сколько делегатов приехало на съезд, однозначно сказать нельзя, — отмечает И. Ковкель. — Называются разные цифры — от 1000 до 1915. Но наибольшего доверия заслуживают цифры, которые приводят П. Кречевский — председатель мандатной комиссии съезда и А. Прушинский — заместитель председателя президиума съезда. По их данным, от 5 до 17 декабря мандатная комиссия выдала 1872 мандата, из них 1167 с правом решающего голоса и 705 — совещательного. По их же данным, 1156 делегатов были гражданскими людьми, 716 — военнослужащими, 455 представляли органы местного самоуправления, 367 — политические партии, профсоюзы, кооперативы и другие общественные организации. Основная масса делегатов происходила из социальных низов, и лишь примерно одну четверть составляли выходцы из средних и зажиточных слоев общества. При всей скрупулезности этих цифр следует отметить их определенную условность, поскольку они отражали только количество выданных мандатов. В реальности состав съезда непрерывно менялся. Одни делегаты приезжали, другие — уезжали, а некоторые вообще не принимали участия в его работе. Даже на пленарном заседании 16 декабря, когда уже приехали почти все делегаты, на съезде присутствовало, по данным голосования, 260 человек». 9 декабря был утвержден состав президиума съезда во главе с С. Рак-Михайловским (почетным председателем стал академик Е. Карский). В условиях затянувшегося ожидания вновь был переизбран президиум, который на этот раз возглавил И. Середа, а также создана Рада старейшин в составе 60 человек, ставшая своего рода «малым съездом». [43] Первоначально в Раду съезда были выбрано 56 человек: Е. Карский, И. Алексиевский, А. Бонч-Осмоловский, А. Прушинский, О. Дыло, A. Бурбис, А. Смолич, И. Воронко, Т. Гриб, П. Бодунова, С. Рак-Михайловский, М. Костевич, А. Цвикевич, Л. Заяц, Ф. Хотенко. К. Недбайлик, Е. Ладнов, А. Курганский, М. Храпник, А. Околович, Т. Солонович, Р. Островский, Д. Гончаренко, П. Миронов, А. Куссе-Тюз, В. Захарко, B. Сохоновский, Н. Козич, С. Немкович, А. Дубовик, И. Логун, И. Сушинский, Б. Шишко, П. Кречевский, И. Киреев, Г. Сидорчук, И. Служевич, А. Устилович, В. Муха, П. Вербицкий, А. Дулин, М. Зеленкевич, И. Середа, Л. Коледко, Т. Гуща, А. Шевчук, Р. Сущеня, К. Киреев, И. Мокреев, А. Вазило, М. Гольман, П. Портянко, А. Савич, С. Левкович и др.

Между тем среди членов левой фракции все громче звучали голоса в поддержку советской власти, но «белорусской советской власти», которая бы пользовалась доверием местного населения. 15 декабря было решено заново открыть съезд уже совместно с вновь прибывшими делегатами от областного комитета. Правда, и после этого он несколько раз находился на грани раскола. К. Езовитов записал свои впечатления прямо из зала заседаний:

«Съезд тянется уже 12-й день. Все устали, осатанели, подъема нет. 11 дней идет борьба за само существование Съезда. Ведется упорная кампания, целью которой является срыв Съезда во что бы то ни стало. Вначале делали это большевики, которые проникали на Съезд для “приветствий” и в своих приветственных речах выступали с самыми демагогическими приемами. Теперь большевиков нет, но зло, посеянное ими, осталось и пустило глубокие корни… В крестьянскую массу движение еще не проникло, а потому на них опереться нельзя. Что будет со Съездом — сказать трудно. Возможность срыва еще не миновала».

Едва ли не главным вопросом, вокруг которого разгорелись споры, стало провозглашение белорусской республики. А. Цвикевич позже вспоминал:

«На Всебелорусском съезде мысль о независимости Беларуси не имела успеха: на всех собраниях и комиссиях звучала только формула “федеративной России”, причем Беларусь рассматривалась как ее часть. Принцип федерации сам по себе мало кому был понятен, но спорить с ним значило рисковать нажить себе неприятности. Отсутствие даже самых общих представлений на тему федеративной системы было настолько велико, что предложение назвать Беларусь республикой, хотя бы и в составе Российской Федерации, вызвало среди депутатов возмущение, разногласия и враждебное отношение. Надо отметить, что более всего против этого предложения были настроены представители волостных земств, деревни и вообще сельские депутаты, политически малосознательные и находившиеся под влиянием российских эсеров. Что касается представителей от армии, то они как более молодые, сознательные и революционные ничего не имели против формулы “белорусская республика”, а некоторые группы среди них и вовсе сочувствовали мысли о государственной независимости Беларуси. Все-таки большинство этого шага боялось — боялось, чтобы подобным шагом не повредить “единому фронту российской революции”. Потому нужно было применить чрезвычайные усилия, чтобы помирить все группы и выработать приемлемый для всех компромисс. Подобный компромисс нашли в формуле “установление республиканского строя на белорусской земле”. Хотя в ней и прозвучала мысль о белорусской республике, однако прямо это понятие не было названо, и поэтому его приняли».