Татьяна Гусарова - Европейское дворянство XVI–XVII вв.: границы сословия

Инвестиции капиталов в землю продолжались и в XVI в., а в следующем столетии приобрели еще более широкий размах. Это расценивалось в свое время как признак стремления уйти от ставших невыгодными буржуазных занятий в более престижную феодальную среду [240] Об этом беспокоился и венецианский патриций Приули (Ventura A. Nobiltà e popolo… P. 304–305). . Однако нынешнее состояние исследования вопроса позволяет оценивать этот процесс менее однозначно. Несомненно, свою роль сыграли различные причины. Во второй половине XVI в. большое значение имел рост цен на продукты питания, которые при увеличивающейся численности населения пользовались повышенным спросом. Доход в 6–7 % от вложенного капитала был в XVI в. не намного меньше той прибыли, которую давали другие занятия. Не случайно Агостино Гаппо, автор популярного сельскохозяйственного трактата, писал, что агрикультура — это выгодное дело, точно так же, как торговля и промышленность [241] Romano R La storia economica: Dal secolo XIV al Settecento // Storia d'Italia. Torino, 1974. Voi. 2. P. 1901. . И только в XVII в., когда деловая жизнь утратила свою привлекательность для патрициев, преобладали престижные соображения.

Что же касается способа эксплуатации крестьян, то по-прежнему в этом регионе преобладала испольщина со всеми выше отмеченными особенностями. Постепенно, и особенно в XVII в., в Тоскане стали сокращаться инвестиции землевладельцев в хозяйство. Это привело к хронической задолженности испольщиков, в результате чего они фактически прикреплялись к земле. Характер дополнительных повинностей и ограничений, возлагавшихся теперь на испольщика, свидетельствует о том, что феодальные черты в испольщине усиливались. Повинности феодального характера появились и при других формах краткосрочной аренды [242] Котельникова Л. А. «Феодальное возрождение»… С. 18–19. .

В зарубежной историографии много говорят о рефеодализации в Италии. Подобный термин вряд ли оправдан, т. к. никакой дефеодализации, т. е. ликвидации феодализма, до этого не было. Скорее можно говорить о феодальной реакции, и то лишь применительно к XVII веку [243] Там же. С. 5 24. . В то же время нет данных, свидетельствующих о каком-либо возврате к типично феодальным формам эксплуатации. Больше того, отказ землевладельцев от хозяйственной деятельности отнюдь не являлся повсеместным явлением [244] В Ломбардии, например, хозяйственная деятельность активизировалась (Sella D. L'economia lombarda durante la dominazione spagnola. Bologna, 1979). . В этих условиях говорить об одворянивании в полном смысле этого слова можно только с большой осторожностью, и то лишь в том случае, если доходы с земли преобладали над остальными. Как обстояло дело в этом отношении?

В 1549 г. английский путешественник Вильям Томас писал об Италии: «Главные купцы по большей части знатные ( gentlemen ). Если в одном доме 3 или 4 брата, то один или два из них посвящают себя торговле». Далее он говорит о том, что если братья не делят имущество, то те, которые становятся купцами, работают как на себя, так и на других братьев, и все у них общее — и прибыль и убытки [245] Thomas W. The History of Italy (1549) / Ed. G. В. Parks. Ithaca; N. Y., 1963. P. 13–14. . В начале XVII в. французский путешественник Дюваль писал о том, что вся флорентийская знать занимается торговлей и производством шелка, и большинство приобретает свои богатства только этим путем [246] Pariset F. G. Jean-Baptiste du Val en Italie (1608–1609) // Revue de la Méditerranée. 1961. № 3. P. 261–262. . Позже об этом неоднократно писали и другие путешественники. Особенно красноречивы слова анонимного автора, что тосканский двор немного пахнет буржуазией, как и вся знать этого государства [247] Imbert С. La vita florentina nel seicento: Secondo memorie sincrone (1644–1670). Firenze, 1906. P. 143. .

Действительно, патриции по-прежнему играли ведущую роль в деловой жизни Флоренции. В середине XVI в. практически все шелкодельческие компании, существовавшие во Флоренции, принадлежали знатным семействам [248] Goodman J. Financing Pre-Modern European Industry: An Example from Florence, 1580–1660 // The Journal of European Economic History. 1981. № 2. P. 430. . С. Бернер, исследовавший капиталовложения 41 патрицианской семьи за 1531–1610 гг., не обнаружил никаких признаков отказа от деловой активности; характер капиталовложений оставался традиционным [249] Berner S. The Florentine Patriciate in the Transition from Republic to Principato: 1530–1609 // Studies in Medieval and Renaissance History. 1972. Vol. 10. P. 7–8. . По данным Р. Голдсвейта, вплоть до 1568 г. инвестиции флорентийских дельцов — Каппони в финансовые и торгово-промышленные предприятия преобладали над инвестициями в землю [250] Goldthwaite R. A. Private Wealth in Renaissance Florence: A Study of Four Families. Princeton N. Y., 1968. P. 215–233. . А ведь Каппони — это, по словам хрониста Риччи, крупнейшие дельцы, каких не было и не будет во Флоренции [251] Ricci G. de. Cronaca (1532–1606) / A cura di G. Sapori. Milano; Napoli, 1972. P. 299. . Другие флорентийские патриции (Гвиччардини, Корсини, Карнесекки, Альтовити, Ачаюоли и др.) также были известными дельцами итальянского и европейского масштаба и одновременно крупнейшими землевладельцами.

Конечно, бывали и другие случаи. Так, основные доходы семьи Сальвиати в середине XVI в. извлекались из земельных владений. Но в то же время целый ряд богатейших флорентийцев именно во второй половине XVI в. стал заниматься торгово-промышленной деятельностью [252] Polverini Fosi. Feudi e nobiltà: i possessi feudali dei Salviati nel Senese (secoli XVII–XVIII) // Bollettino senese di storia patria. Siena, 1977. Voi. 82/83; Malanima P. I Riccardi di Firenze: Una famiglia e un patrimonio nella Toscana dei Medici. Firenze, 1977. . Поэтому не приходится удивляться, если венецианский посол Контарини в 1588 г. писал: «Богатства подданных зависят от ремесел и торговли: богатства знатных от торговли, богатства народа от ремесел. Однако знатные также занимаются ремеслами, не только управляя ими, но и работая собственными руками» [253] Relazioni degli ambasciatori veneti al Senato / A cura di A. Ventura. Roma; Bari, 1980. Voi. 2. P. 266. .

Все вышесказанное свидетельствует о том, что в течение всего XVI в. в среде патрициев отчетливо вырисовываются две тенденции: стремление оставаться верными купеческим традициям и стремление сблизиться с дворянством. Та и другая тенденция могла проявляться с разной интенсивностью и в разное время и даже в рамках одной семьи. Только с конца XVI в., когда ввиду растущих экономических трудностей занятия торговлей и промышленностью становились все менее прибыльными, земельные владения стали преобладать в имуществе патрициев, а феодальные элементы в испольщине заметно увеличились, можно говорить об одворянивании в полном смысле слова. Но даже и тогда флорентийские патриции не утратили вкуса к торгово-промышленным занятиям. Разница заключалась лишь в том, что они сами отходили на задний план, превращаясь в своего рода «молчаливых» партнеров. Еще в XVII в. дворянские роды Сальвиати, Гвиччардини, Каппони, Ачаюоли и др., носившие громкие титулы маркизов, герцогов и графов, обладавшие несметными владениями, феодами и феодальными иммунитетами, продолжали открыто или скрыто участвовать в торгово-банковских предприятиях [254] Goodman J. Financing Pre-Modern European Industry… P. 429–435. .