Фердинанд Шаландон - Алексей I Комнин. История правления (1081–1118)

Осада Никеи не испортила добрых отношений между Алексеем и латинянами [844]. Василевс помогал крестоносцам, которые вели себя как настоящие наемники; именно он поставлял им боевые машины [845]и провизию. Он не возглавил армию, но переправился в Азию и остановился в Пелекане [846], чтобы следить за событиями с более близкого расстояния. Анна говорит, что отец повел себя так, чтобы не выглядеть слишком жалко [847]с малочисленными войсками, какими располагал, в огромной армии латинян; кроме того, он опасался, что может подвергнуться какому-нибудь насилию со стороны крестоносцев, находясь среди них без достаточного количества солдат, способных оказать сопротивление. Он прислал в помощь осаждающим корпус под командованием Татикия и Циты [848].

Алексей испытывал опасения насчет того, как крестоносцы исполнят свои обязательства, и особенно боялся, что Никею ему вернут разграбленной и разоренной. Поэтому он попытался избавить ее от ужасов, которые всегда происходят после того, как враги берут город приступом. Он вручил Вутумиту хрисовул, где заранее обещал защитникам крепости многочисленные льготы в случае сдачи, и завязал с ними переговоры [849]. Осажденные, рассчитывая на помощь султана, не прислушались к первым предложениям; но когда они увидели, что никакой надежды на вмешательство единоверцев больше нет, и когда греки сумели ввести флот в Асканское озеро [850], на котором стоял город, они возобновили переговоры и согласились сдать город имперцам [851]. Поэтому в день, на который был назначен общий штурм (19 июня 1097 г.), турецкие солдаты на службе Комнина вошли в город и водрузили на укреплениях греческие знамена. Крестоносцам запретили входить в Никею всем вместе, и пускали их только маленькими группами.

Алексей ранее пообещал крестоносцам дать золото, серебро, коней и т. д., которые найдутся в городе, и сверх того раздать собственные богатства, если армия пожелает сражаться у него на службе [852]. Вот, если верить Раймунду Ажильскому, а сомневаться в нем у нас нет никаких оснований, еще одно характерное заявление, ясно показывающее, что Комнин относился к крестоносцам как к наемникам на жалованье. А ведь, хоть Раймунд [853]и добавляет, что Алексей так отблагодарил армию, «что, пока он будет жив, народ будет его проклинать и называть изменником», мы вынуждены признать, что Алексей сдержал обещание, поскольку свидетельства Стефана Блуаского, Фульхерия Шартрского и автора «Деяний» явно противоречат оценке провансальского историка. Согласно Стефану Блуаскому [854], Алексей так распорядился добычей: простым людям он роздал провизию, рыцарям — золото и серебро, драгоценные камни и богатые ткани, вождям же крестового похода он сделал дары из императорской казны. Фульхерий Шартрский [855]и Анна Комнина [856]подтверждают это свидетельство. Так что серьезных претензий к Алексею из-за его поведения быть не может — он хотел избавить город Никею от грабежа, но крестоносцы ничего не потеряли. Лишь дурное настроение побудило Раймунда Ажильского написать то, что он написал, потому что граф Тулузский и его сторонники, не подчинившиеся императору, получили очень небольшую долю даров последнего [857].

Именно в Пелекане Алексей узнал о взятии Никеи. Он передал крестоносцам через Вутумита, чтобы они пришли проститься с ним, прежде чем пойдут на Антиохию; на самом деле он желал, чтобы строптивые вожди принесли ему клятву. Алексей обещал сделать всем значительные подарки. Боэмунд первым откликнулся на приглашение императора и призвал других князей принести клятву. Анна обвиняет его в том, что он подчинился только из жадности до денег; не исключено, что, столь спешно демонстрируя согласие с Алексеем, он надеялся получить титул великого доместика, которого все еще не смог добиться [858]. Все вожди прибыли, кроме графа Блуаского, который остался охранять Никею [859]и, впрочем, уже получил свою долю от щедрот императора. Из всех крестоносцев один только Танкред по-прежнему отказывался давать какую-либо клятву; по словам Анны, он якобы выдвинул чрезвычайно большие денежные притязания; согласно Раулю Канскому, он потребовал, чтобы ему отдали императорскую палатку, обладавшую огромной ценностью. Из-за этого случилась драка между ним и Георгием Палеологом; в конечном счете Танкред ушел, так и не дав клятвы [860].

Наконец, крестоносцы расстались с василевсом. С тех пор у них образовались партия, дружественная к императору, и партия, враждебная ему. Это ясно видно по одному месту из письма Ансельма Рибемонского: «Вожди армии навестили императора, который вышел навстречу им, чтобы оказать им милость, получили от него неоценимые дары и расстались — одни благожелательно, другие иначе» [861]. Очевидно, что слова « alii aliter » относились к Танкреду и Раймунду.

Таким образом, к моменту, когда крестоносцы покидали Никею, большинство из них находилось с Алексеем в очень хороших отношениях, и когда в августе 1097 г. Комнин писал Одеризию в Монтекассино, он отметил, что Бог доныне проявляет благосклонность к нему и к крестоносцам [862]. Алексей еще не сожалел о денежных расходах, на которые пошел. С того времени до конца 1098 г. он будет верить, что сумел привязать крестоносцев к себе, и в июне 1098 г. напишет Одеризию: «Ваша почтенная святость знает, что моя царственность действовала по отношению к ним таким образом, помогала им и давала советы всякого рода и по мере возможности. Она вела себя по отношению к ним не как родственник или друг, но как отец, и пошла на такие расходы, что и не счесть… Благодарение Богу, они преуспели в том, что предприняли, и пусть благоденствуют так, чтобы впереди них шло доброе намерение» [863]. То есть отношения между греками и латинянами оставались хорошими, пока не встал вопрос о принадлежности Антиохии.

Встретившись с Алексеем в Пелекане, крестоносцы продолжили движение вглубь Малой Азии; с ними был греческий воинский отряд под командованием великого примикирия Татикия, которого сопровождал Петр Алифа [864], соратник Роберта Гвискарда. перешедший на службу к империи [865]. Некоторое количество крестоносцев, то ли из усталости, то ли от разочарования, не пошло в поход. Алексей велел Вутумиту взять их в войско и составил из них гарнизон Никеи [866].

Комнин обязался сопровождать крестоносцев, но собирался присоединиться к ним лишь несколько позже. У нас нет никакого права обвинять василевса в том, что он не был намерен сдерживать свое обещание. В его интересах, как он их понимал, было именно что оставаться вместе с латинянами. Союз с ними уже принес ему Никею, и он был вправе ожидать от него многих других приобретений. Пренебречь обязательствами немедля для него значило бы совершить вопиющую оплошность. В Византии могли надеяться вернуть себе большинство крепостей Малой Азии; такое восстановление греческого могущества было ближайшей целью, какую диктовала василевсу политическая мудрость; именно этого Алексей добивался всеми силами. Он хотел воспользоваться замешательством, в какое поход крестоносцев привел турок, живущих вдали от побережья, и огромным резонансом, какой падение Никеи имело среди мусульманского населения, чтобы сначала вновь отобрать азиатское побережье, а потом завоевать всю внутреннюю часть страны до самой дороги, по которой шли крестоносцы. В то же время он надеялся, что победы крестоносцев принесут ему восточную часть Малой Азии. Если вспомнить, что на черноморском побережье Малой Азии греческая власть была еще сильна, становится ясным, что в случае, если бы план императора удался, под власть греков должен был попасть почти весь полуостров.