Александр Пертушевский - Генералиссимус князь Суворов

26 октября, около 10 часов утра, прибыли прежние депутаты с ответом магистрата. Суворов прочел депешу и пришел к заключению, что дело умышленно затягивается, тогда как успех переговоров обеспечивался именно их быстротою, под свежим впечатлением пражского штурма. Суворов тотчас же подтвердил и развил прежние свои требования в ряде новых пунктов. Жители Варшавы немедленно обезоруживаются, их оружие перевозится в Прагу на лодках, а находящееся в оружейных магазинах - передается магистрату. Арсенал, порох и все военные припасы Варшавы сдаются русским по занятии ими города. Обязывается принудить войска тоже сложить оружие, кроме гвардии короля, или же заставить их выйти за городскую черту. Для исправления моста назначается сроком 28 октября; русские войска будут также работать; до этого числа назначается перемирие. Магистрат встречает русские войска при их вступлении в город на мосту с городскими ключами. Все дома по пути следования русских будут закрыты. Архив русской миссии и все её бумаги сдаются по принадлежности. Русские пленные получают свободу завтра утром.

Суворов дал еще депутатам особое заявление, в котором просил о поддержании тишины и порядка при вступлении русских войск и снова удостоверял в безопасности обывателей. Затем, он приказал отправить посланных, а Буксгевдену начать исправление моста со стороны Праги. Сверх того, в виду возможности выступления польских войск из Варшавы, а также на случай инсурекции или какой-нибудь другой катастрофы в городе, он признал нужным иметь на той стороне Вислы сильный отряд войск. Поэтому тогда же отдано барону Ферзену приказание отправить Денисова вверх по Висле, в Карачев, а за ним следовать и самому Ферзену, совершив переправу на левый берег Вислы с помощью местных судов.

В это же утро было прислано к Суворову еще посольство из Варшавы: Потоцкий упросил находившихся в плену русских дипломатических чиновников, баронов Аша и Бюлера, съездить к Суворову, вероятно с целью умилостивить его в интересе всех пленных. Аш и Бюлер пробыли в русском лагере недолго и вернулись в Варшаву. Возвращение их укрепило доверие к русскому главнокомандующему. Суворов и без того решился быть умеренным, лишь бы добиться скорого умиротворения края.

Вскоре после полуночи с 26 на 27 понесся из Варшавы гул, раздались крики, а затем и выстрелы. В русском лагере были приняты предосторожности. Наутро говорили, будто польские войска хотели увести с собой короля и русских пленных, но народ, боясь мщения русской армии, восстал против этого.

Беспорядки были вызваны Вавржецким, который желал, чтобы король удалился с войском, но к насилию не прибегал, да и не был способен. Похищения короля и избиения его сторонников добивалась одна "якобинская" ультрареволюционная партия, притом с помощью восстания черни, которое и готовилось с этою целью еще до штурма Праги. Но этой партии Вавржецкий был первый враг и противник. На улицах Варшавы действовали не анархисты, а толпы народа, добивавшегося капитуляции города. Они очень опасались отъезда короля, считая его присутствие залогом мирного исхода. Но главной причиной смуты был бесхарактерный, малодушный король, который для успокоения партий лавировал между ними и, не имея охоты разделить с войсками труды, опасности и риск военных предприятий, таил свой взгляд и несколько раз высказывал намерение отправиться в армию.

Когда окончательные условия Суворова стали известны в городе, население осталось ими очень довольно, не исключая и офицеров, которые подобно королю предпочитали остаться в Варшаве. Все чувствовали усталость от бурных событий последних лет. "Ни в ком не видно было духа революции", с горечью говорит Вавржецкий. Население Варшавы добивалось скорейшего заключения капитуляции, Вавржецкий же её оттягивал, чтобы вывезти из города как можно больше. Король и магистрат требовали от главнокомандующего скорейшего выступления войск из Варшавы; он возражал, что должен прежде проводить военные транспорты. Приступал к нему с подобными требованиями и народ; Вавржецкий отвечал, что "затеяв революцию, хотят так подло ее кончить". Несмотря на мостовой караул, чернь прорвалась на мост и принялась его чинить; Вавржецкий послал батальон с приказанием очистить мост, но народ настаивал на своем намерении. Вавржецкий приказал стрелять по работавшим картечью и так прервал начатую работу.

Видя упорство главнокомандующего, король послал утром к Суворову с просьбой об отсрочке вступления русских войск, но Суворов отказал, усматривая ловушку, поставленную и королю, и ему. После этого отказа революционному правительству делать было нечего; верховный совет закрылся, передав королю свои полномочия. Получив власть, король послал к Суворову второе доверенное лицо, а затем и третье, снабдив его полномочиями уже не по предмету капитуляции Варшавы, а для трактования о мире между Россией и Польшей. Узнав о содержании письма, Суворов возвратил его нераспечатанным, сказав, что войны между Россией и Польшей нет; что он, не министр, а военачальник, присланный для сокрушения мятежников и, кроме отправленных уже в Варшаву статей, ни о чем трактовать не станет. Но дабы облегчить королю задачу умиротворения и вывести его из затруднительного положения, Суворов в конце концов отложил вступление войск в Варшаву до 1 ноября.

В числе послов, приезжавших в тот день, был граф Потоцкий, одно из главных лиц революции. Суворову советовали удержать Потоцкого в виде заложника, так как русские пленные не были еще освобождены, но он решительно отказался, сказав, что подобный поступок был бы злоупотреблением доверия, и ничего кроме худого в происходящие переговоры не внесет.

Пражская сторона моста была уже готова, на варшавском конце работа кипела, никем не останавливаемая. Магистрат написал Суворову ответ на последние условия капитуляции; все пункты принимались, кроме вступления русских в Варшаву 27 числа, так как этот день уже истек; оружие жителей было отобрано и готово к отправлению на лодках к Праге; обезоружение польских войск или вывод их король брал на себя; оставалось при оружии только 1,000 человек гвардии и 300 полиции. Ответ был задержан до следующего дня, вероятно по настоянию Вавржецкого.

28 октября перед рассветом в Прагу прибыли депутаты с означенными документами; они обратились к Суворову с просьбой о скорейшем вступлении русских войск в Варшаву, так как город, и в особенности короля, нельзя было считать в безопасности от недовольных капитуляцией. Следом явился посланный с письмом короля, коротким, но любезным, где Станислав-Август благодарил Суворова за его образ действий и выпускал на свободу русских пленных, говоря, что передает их генералу, достойному ими командовать. Суворов назначил на завтра вступление в Варшаву и отправил бригадира князя Лобанова-Ростовского с ответным письмом к королю и с поручением принять освобожденных пленных.