Александр Пертушевский - Генералиссимус князь Суворов

Было бы слишком продолжительно перечислять все просьбы, представления и ходатайства Суворова о поляках разных общественных положений, их женах, семействах и проч. Он сносился но этому предмету даже с русским посланником в Вене, а число писем такого содержания к Зубову громадно. Чтобы понять, как широко применял Суворов милосердие к безоружному неприятелю, стоит привести цифры из донесения Румянцева. Отпущено на свободу генералов, взятых на штурме Праги - 2, по покорении Варшавы 5, генерал-поручиков по покорении Варшавы 5, генерал-майоров 6. Штаб и обер-офицеров по покорении Варшавы и позже явившихся - 829, взятых при штурме Праги - все.

Сохранилось письмо коменданта Орловского Косцюшке, где пишется, что в обрушившейся на Польшу катастрофе остается утешаться "великодушием и мягкостью, с которыми победитель относится, насколько может, к побежденным".

Не то было у союзников, в особенности в Пруссии. Как только инсурекция в Великой Польше прекратилась, учреждена комиссия для наказания тех, кто принимал участие в восстании. В Пруссии и до того было много недовольных тягостями и рекрутскими наборами, теперь гнет этот увеличивался новым денежным сбором, которым были обложены все, участвовавшие прямо или косвенно в инсурекции. "Если бы прусский король вздумал предпринять что либо против России, то большая часть жителей употребит оружие в нашу пользу", пишет Суворов Платону Зубову в середине 1795. В Австрии поляки чувствовали себя менее угнетенными, но зато занятые области Польши австрийцы обирали дотла.

Румянцев доносит Екатерине в июне 1795, что австрийцы решили оставить часть занятых ими земель. Они выправляют налоги по день выхода и требуют обывательские фуры для всего им принадлежащего, даже соломы. Пустили в обращение нарочно чеканенные для Польши деньги, которых в уплату податей и налогов не принимают.

Для большей наглядности, продолжим параллель с действиями Суворова. В Польше не было привычки к бумажным деньгам; их принимали неохотно и на них стоял низкий курс. При взятии Вавржецкого, таких денег было найдено в его войсковой кассе 768,554 польских злотых. Посоветовавшись с варшавским магистратом, Суворов приказал их истребить.

Затруднения по продовольствию войск были громадные; во время военных действий с ними еще справлялись кое-как, пользуясь правами войны, но по взятии Варшавы Суворов отверг эти способы как не подходящие. Препятствия к пропитанию войск сделались почти неодолимыми, и Дерфельден и Ферзен, продолжавшие состоять по внутренней службе у Репнина, донесли ему об этом. Затруднения были облегчены, как раньше сказано, открытием беспрепятственного ввоза из-за границы. Суворов не стал собирать продовольствие под квитанции, а для покупки фуража у поляков назначил за сено и овес довольно высокие цены, которые лишь при новом урожае были уменьшены. Правда, эта мера была принята и в интересах русской казны, так как иной способ заготовления потребовал бы больших лишних затрат. Но неисправности в высшей военной администрации и истощение государственного казначейства были так велики, что войска Суворова решительно не получали денег, и предписанная им мера обращалась в нуль. Суворов приказал заимствовать нужные деньги из артельных, экономических и других полковых сумм, но и эти источники стали иссякать. Тогда он велел удовлетворить часть потребности подрядом, но денег все не было, и подрядчики стали отказываться от обязательств за неполучением задатков. Суворов не хотел прибегать к последнему ресурсу - сбору под квитанции с населения, донося, что край истощен, жители будут доведены до крайности и впереди может быть голод. Он прибег к иному средству: ни мало не опасаясь за спокойствие Польши, приказал 5 пехотным и 7 конным полкам готовиться к выступлению в Россию и просил у Румянцева разрешения. Только тогда подоспели деньги, хотя и недостаточно; войска запаслись фуражом до близкого подножного корма, и Суворов отменил в марте 1795 выступление части войск в Россию. Лишь при новом урожае, который оказался довольно обильным, он признал возможным сделать с обывателей местами сбор хлеба под квитанции, под присмотром выборных от населения комиссаров, с зачетом в подати, на что получил разрешение из Петербурга с повелением запретить вывоз за границу хлеба из мест, занимаемых войсками.

Мы знаем, что Суворов получил от Екатерины повеление отправить Станислава-Августа в Гродно; оно пришло в конце ноября 1794, когда уже был сделан шаг, противоречивший политическим видам русского правительства.

Польский король написал Императрице письмо. Сознаваясь, что судьба Польши в её руках, Станислав-Август говорит, что считает своею обязанностью обратиться к великодушию её Величества. Военная сила Польши уничтожена, но нация осталась, пока воля победительницы ее не уничтожит. Польша разорена надолго и начинает походить на пустыню; тысячи земледельцев бежали в соседние страны, туда же удалились многие землевладельцы. Голод почти неминуем, особенно если продолжится оккупация. Русская Государыня может все прекратить, объявив волю насчет своего завоевания. Станислав-Август полагает, что для русской Императрицы лучшее решение, которое принесет ей более истинной славы и сделает три миллиона людей наименее несчастными. Это письмо было отправлено с курьером 12 ноября; курьер повез также к графу Платону Зубову письмо Суворова: "Король Польский в плачевном состоянии исторгает мои слезы; припадите к высочайшему престолу её Императорского Величества, испросите у премудрой Монархини Его Величеству милосердие; вашего сиятельства великодушие известно свету".

Этим Суворов не улучшил, а быть может ухудшил положение короля. В Петербурге заговорили об интригах Станислава-Августа, что действия Суворова в Польше имеют основанием чувство соболезнования к королю, которого поэтому необходимо удалить и поставить вне влияния на ход дел. Письмо Станислава-Августа было принято очень дурно; письмо Суворова не произвело никакого действия, как и следовало ожидать. Безбородко даже нашел первое "весьма непристойным". Екатерина отвечала Станиславу-Августу сухо, что дело будет решено, как требует польза и спокойствие государства Что же касается лично короля, то ему будет предложен переезд в Гродно, необходимый для его собственной безопасности.

Суворову повелевается вручить королю ответ; объясняется, что выезд короля из Варшавы нужен для облегчения народа, "лишенного многих способов к продовольствию", и потому, что особа короля там не безопасна, особенно если обстоятельства заставят передать Варшаву пруссакам или предоставить собственному жребию. В силу этого нельзя ожидать со стороны короля затруднений к исполнению повеления. Суворов обязывается ему объявить, что воля Екатерины неизменна, основана на праве завоевания, и король должен повиноваться.