Александр Пертушевский - Генералиссимус князь Суворов

Говорил он кратко, отрывисто, как бы отдельными сентенциями или поговорками, совершенно как написана "Наука побеждать". Оттого его не могли слышать и понимать на большом расстоянии, но когда один из иностранцев высказал сожаление, что такими наставлениями могут воспользоваться лишь немногие, то Суворов разубедил его. "Довольно и того, что передние офицеры и солдаты меня услышат и поймут. Вечером они передадут смысл моих слов товарищам, а завтра будет их знать вся армия". Лицо, записавшее это, прибавляет, что его речи служили между солдатами предметом разговоров, сильно их интересуя. Солдаты, с чувством гордости и удовольствия видевшие, что фельдмаршал обращается прямо к ним и удостаивает их частыми и долгими поучениями, не могли пропускать его наставлений, тем паче, что на каждом шагу убеждались в их верности.

В силу своего военно-педагогического метода Суворов верил вполне, как и в свое военное дарование. Он считал, что его войска будут и с другим начальником победоносны, если хорошо им обучены.

На войне все просто, но эта простота дается трудно. Суворову эта трудная простота далась сразу, он даже почти не вырабатывал ее опытом; но она осталась непонятой другими, продолжавшими упорно смотреть на военное искусство через призму Фридриховых традиций, сохранивших одни омертвелые формы.

Приведем выдержку из мнений иностранцев, имевших случаи наблюдать Суворова и его войска в последнюю Польскую войну. Записка, составленная по отзывам пруссаков и отчасти австрийцев, была представлена в Петербург в 1796 г майором Вронским, что подал донос на злоупотребления Суворовской администрации. По словам записки - Суворов есть разумнейший, добродетельнейший и благороднейший человек, который однако имеет слабость по себе судить о других и потому не допускает мысли, что его могут обманывать, тогда как его жестоко обманывают. Он преисполнен военных дарований, не подражает правилам обыкновенной тактики "и стремится открыть путь к новому военному обороту". Он не любит сложных маневров, требующих большого размышления, а рассчитывает преимущественно на смелую и быструю атаку, отчего и прибегает к таким средствам, как штурм или удар пехоты на кавалерию линиею и кареем. Все подобные новости должны сильно удивлять тех, кто к ним не привык. Самый выдающийся его недостаток - своенравие, а большое достоинство - во мгновение ока узнавать истинное состояние неприятеля и схватывать слабые его стороны. Что касается его войск, то по твердости, выносливости и послушанию русский солдат бесспорно первый в мире. Кавалерия русская способнее брать батареи, чем наносить поражение пехоте, в чем имеет преимущество пред прусскою и австрийскою. Суворовские войска, особенно конница, не соблюдают в атаке ни линий, ни дистанций, ни порядка и часто не заботятся о своих флангах. Они могут быть побеждены тотчас по одержании ими победы, потому что не наблюдают порядка и предаются пьянству, но до сего времени им приходилось иметь дело только с такими противниками, которые не умели пользоваться этой слабой их стороной. Русская армия в расстройстве будет непременно побита, потому что забыла про ретирады. Даже генералы не имеют понятия об отступлении и принуждены всегда атаковать. При неблагоприятных обстоятельствах они могут сильно потерпеть. Победы над русскими войсками можно достигнуть лишь с помощью, во первых, маневрирования, не допускающего их до атак холодным оружием, во вторых - ретирад, способных их завлечь, и в третьих - сильного, беспрестанного огня, которого больше всего боятся казаки. Можно еще заметить, что русские слишком привыкли к своему "ура", прислушались к этому боевому крику и употребляют зауряд то, что надо приберегать для важных случаев.

6 ноября Императрица Екатерина скончалась; на престол вступил сын ее, Павел Петрович.

Павел Петрович родился в 1754 и с юных лет обнаруживал зачатки качеств, которые впоследствии сделались характерными его особенностями. Ни отец, ни мать не отличались привязанностью к сыну и мало следили за его воспитанием; однако он был обставлен, как все дети высокого положения и имел главным наставником человека с выдающимися достоинствами, Никиту Панина.

С раннего возраста в нем замечена переменчивость и непостоянство. Он беспрестанно переходил с одного предмета на другой и не имел почти ни к чему терпеливого внимания. Было легче понравиться ему и приобрести его расположение, чем сохранить это на долгое время. Он был восприимчив и горяч и принимал решения быстро и необдуманно. Он с трудом сносил отказы или необходимость подождать. Не углубляясь в предмет внимания, он прельщался его внешностью и склонен был находить в людях дурные стороны со слов других, особенно если наговоры делались ловко, не прямым обращением к нему, а в виде разговора двух лиц между собою. Павел обнаруживал склонность к военному делу.

В юношеском возрасте эти черты развиваются и дополняются. В нем виден острый ум, хорошая память, чувствительное сердце; в его взглядах, суждениях и поступках сквозит что-то рыцарски-благородное; но все это оттеняется большими недостатками. В уме его, не мелком и не узком, не достает порядка; характер, который нельзя бы назвать слабым, лишен выдержки. Образование Павла неглубокое, воображение развилось в ущерб мышлению; впечатления легко воспринимаются и забываются; серьезного убеждения нет, а вместо него упрямство. Переменчивость и непостоянство поддерживаются подозрительностью и недоверчивостью; следуя советам других, он бывал неоднократно обманут; вспыльчивость и раздражительность составляют резкую его особенность.

Двукратная женитьба не изменила Павла Петровича. Первая супруга, Наталья Алексеевна, не имела привязанности ни к нему, ни к его матери, не оказывала Императрице подобающего уважения, управляла мужем деспотически, более прежнего расстроила его отношения с матерью и увеличила горечь в его сердце. Второй брак, с Марией Федоровной, одаренной богатыми душевными качествами, повлиял на Павла Петровича вначале благодетельно, так что при контрасте распущенного, безнравственного Екатерининского двора, семейная жизнь его не замедлила привлечь к ним симпатии общества.

Цесаревич предпринял двукратное путешествие за границу. Супруги обогатились познаниями, осматривая все достойное внимания и находясь в сообществе ученых, писателей, художников, но Павел усвоил ультра-аристократические идеи и вкусы, которые накануне французской революции доживали последние годы. Еще больший вред ему нанесло личное знакомство с Фридрихом Великим, которое совершенно обратило его в прусскую военную веру. Присутствие гениального короля-полководца, скромно называвшего себя инвалидом, размеренные движения маневрировавших войск, доведенный до апогея строй, отсутствие отдельного человека, исчезавшего в массе, и доведение массы до значения машины, - все это поражало и изумляло. Законченная система, вытекавшая из условий организации армии, её быта и особенностей прусского государства, была наглядна и доступна; все в ней было размерено, урегулировано и при помощи тщательной дрессировки приведено к механической исполнительности. Цесаревич был в полном восторге. Он сделался таким же "пруссаком", каким был его отец, и копировал Фридриха во всем, даже в мелочах костюма и в посадке на коне. Такому нежелательному обращению наследника русского престола в "пруссака" способствовал пышный прием и почести во владениях Фридриха, к которым Павел Петрович не привык на родине. В Пруссии его прославляли как ни одного германского принца и вскружили ему голову. Во время второго путешествия австрийский император и его родственники в Неаполе, Флоренции, Париже, Парме и Голландии усиленно старались привлечь его на сторону Австрии, но без успеха: пруссофильство его осталось незыблемым.