Александр Пертушевский - Генералиссимус князь Суворов

Вындомский доносит, что Суворов ездил в Каменку осматривать дом и вернулся через два дня, заехав на обратном пути к помещице Мякининой. Через несколько дней он снова выехал к соседке Лупандиной, за 7 верст, отобедал там и вернулся домой в тот же день. Митусов спрашивает генерал-прокурора, - можно ли Суворову так разъезжать? Повелено: запретить.

Митусов доносит, что приехал из Кобрина ротмистр Павловский, требовал свидания с Суворовым и говорил, что многие еще приедут. Ему было отказано и велено ехать в Петербург, под присмотром нарочного. Павловский заупрямился и ехать под присмотром не захотел, разве-де свяжете. Вындомский его арестовал и отправил со всеми найденными при нем бумагами. Повелено: по допросе Павловского в тайной экспедиции выпустить с обязательством никому не говорить, где содержался и о чем спрашиван. Перехвачено письмо Хвостова к Суворову; в нем нет ничего особенного, но оно все-таки отправлено к генерал-прокурору, и Вындомский не ручается, чтобы переписка не производилась через живущую здесь графиню Зубову. Приказано: стараться перехватывать все письма, но переписки графини Зубовой и её людей не свидетельствовать. Перехвачено новое письмо Хвостова к Суворову, а также письма камердинера Прохора Дубасова к графу Н. Зубову и Хвостову о денежных делах, но есть и жалоба. Относительно ожидаемого из Кобрина в Кончанск Сиона приказано: допустить его к сдаче Суворову, в присутствии Вындомского, привезенных брильянтов и вещей, и затем велеть ему немедленно уехать; но потом приказание это отменено и Сиону, воспитателю графа Аркадия, разрешено оставаться при Суворове. Донесено, что Евпраксию Раевскую Суворов хочет выдать за боровицкого помещика капитан-лейтенанта Александра Румянцева, с назначением ей в приданое 100 душ, но на условии, чтобы они жили в его, Суворова, доме. Вындомский старается отговорить от этого последнего условия. Повелено: разрешить.

Таковы были обстоятельства и результаты двухмесячного надзора за Суворовым. Вындомский очень тяготился участием в этом деле со времени назначения новгородским губернатором Митусова вместо Архарова, вероятно вследствие усиления за опальным фельдмаршалом надзора. Вындомский обратился к новому губернатору с просьбой об увольнении от этой обязанности, и приводил в резон возможность захворать и таким образом оставить Суворова без наблюдения. Он указывал даже на лицо, которое могло бы заменить его при фельдмаршале, именно на директора боровицкой конторы статского советника Гензеля. Кандидатура Гензеля не удостоилась в Петербурге утверждения, а назначен надворный советник Феофилакт Долгово-Сабуров, боровицкий помещик, находившийся в отставке, потому что Долгово-Сабуров "может бывать у Суворова часто, не возбуждая подозрений".

В Петербурге или не составили себе ясного понятия о взаимном положении надзирателя и надзираемого, или сами себя обманывали для мнимого сохранения наружных приличий, если полагали, что присмотр может не возбуждать в Суворове подозрений. Дело было для него совершенно ясное, да и не могло быть иным, если правительственный агент находился постоянно на его глазах, письма пропадали, приезжие (о которых он мог знать от своих людей) до него не допускались, и ему был запрещен выезд за какие-нибудь 7 верст. Тем не менее продолжали держаться этой системы, может быть из желания не оскорблять Суворова слишком грубыми формами лишения свободы, что и заставило обратиться к частному лицу.

Долгово-Сабуров отказался, потому что болен чахоткой и еле жив. Московский военный губернатор Архаров рекомендовал отставного коллежского асессора Николева, когда шла речь об аресте Суворова в Кобрине. Поручение Николев исполнил успешно, потом арестовал и отвез в Киев из Кобрина офицеров, тоже без всяких проволочек и неудач; на нем и теперь остановился выбор.

Юрий Алексеевич Николев по прослужении 15 лет вышел в отставку, как он говорит "не получа ни малейшего вознаграждения", и проживал в своем имении (160 душ). Пожилой человек, имел двух сыновей на службе и двух дочерей. Если верить его словам, он порядочно бедствовал, пока Архаров не "сжалился над ним", отрекомендовав. По сдаче в Киеве кобринских офицеров Николев опять уехал в свою деревню под Москвой, но 16 сентября получил повеление явиться, так как на него возлагается присмотр за Суворовым в селе Кончанском. Николев донес безграмотной запиской, что поедет прямо в Кончанское и просит выслать ему инструкцию на место.

20 сентября он был в Кончанске, но Вындомский, не получив приказания, продолжал присмотр за опальным. Он доносил, что приехал из Кобрина шляхтич Красовский, привез Суворову бриллианты, 3,000 р. денег, получил наставление и уехал обратно. Перехвачено несколько писем; Сион и Павловский просят о перемене подаренных им деревень на другие; первый пишет своей жене, что дела Суворова в Кобрине в величайшем расстройстве; Антинг извещает, что исключен из службы, находится с семьею в нищете; Фалькони благодарит за деревню и проч. Здоровье Суворова по прежнему слабо. Приказано: перехваченные письма передать по принадлежности.

Вскоре выслана инструкция Николеву, а Вындомскому приказано возвратиться к своей должности.

Инструкция предписывала Николеву отправиться в Боровичи, жить там для наблюдения за поведением и образом жизни Суворова и еженедельно доносить генерал-прокурору во всей подробности. Сколько возможно скрывать от всех возложенное на него поручение, делая вид, что приехал туда и проживает по своим делам, - торговым, судебным или иным. Осведомляться, от кого будут к Суворову посещения, с каким намерением, чем он с посетителями или один будет заниматься или с кем пересылаться; в последнем случае - что станет посылать, кому, куда и зачем. Лицам его бывшей свиты, ныне исключенным из службы, не дозволять с ним ни свиданий, ни сношений, кроме майора Сиона. Наблюдать за корреспонденцией, что Суворов пишет, кому и через кого; особенно следить "какими бы то путями ни было" за адресуемыми ему письмами. Боровицкому почтмейстеру приказано все письма пересылать через Вындомского к Николеву, а земскому исправнику велено в случае отлучки Николева из уезда наблюдать и извещать его через Вындомского о письмах, получаемых или отправляемых с нарочными, также о "посещениях и упражнениях" Суворова; для чего ему, Николеву, рекомендуется повидаться с исправником и переговорить с ним. Переписки дочери, графини Зубовой, и её близких не касаться. Если будет замечено что-нибудь подозрительное, немедленно донести генерал-прокурору. Так как Николев знаком с Суворовым, то должен сохранять к нему должное почтение, не давать повод ни ему, ни домашним к неудовольствию, "оказывать ласку и доброхотство". Если бы Суворов вздумал куда-либо в гости ехать, то представлять ему учтиво, что по теперешнему его положению он не может этого делать; если же не послушается, то объявить ему высочайшее повеление, отказать наотрез и донести генерал-прокурору.