Александр Пертушевский - Генералиссимус князь Суворов

Корпус Ферзена, занимавший правый фланг пруссаков, отделился и пошёл левым берегом Вислы вверх, к Пулавам, для переправы на правый берег. Сначала его удержала необходимость прикрыть тыл отступавших пруссаков, дальше он не нашел перевозочных средств, еще дальше нашел их слишком мало. Так Ферзен дошел до Козеницы, обмениваясь по временам пушечными выстрелами с польским генералом Понинским, который следил за ним с другого берега. В это время барон Ферзен был отрезан от остального мира, и ни Суворов, ни Репнин не имели о нем известий. Репнин послал ему в середине сентября предписание соединиться с Суворовым и состоять в его распоряжении, и сообщил об этом Суворову, но тут же оговорился, что не уверен в получении этого предписания.

28 сентября Суворов донес, что по слухам Ферзен еще не переправился и ему необходимо помочь, но пока Дерфельден не прибыл, он сделать этого не в состоянии. На следующий день Суворов получил от австрийского генерала Гарнонкурта весть, что Ферзен переправился благополучно, но куда пошел - неизвестно. Суворов послал Ферзену на авось приказание: так как австрийцы, бросив перед тем Люблин, теперь снова его заняли, то расположиться на полпути из Люблина в Брест, в Радзине, а 5-6000 послать в Коцк.

Действительно, Ферзен перешел Вислу в Козенице, обманув Понинского, который, имея под началом 4-5,000, мог нанести ему огромный урон. Суворов получил донесение от Ферзена через 6-7 дней, тогда как между ними не было и 150 верст расстояния, до того сообщения были затруднительны.

Распоряжение Суворова осталось неисполненным. Понимая, что прибытие Суворова представляет серьезную опасность, Косцюшко стал стягивать все свободные силы, чтобы препятствовать соединению Ферзена с Суворовым. Он велел Понинскому следить за первым, не допуская его переправы, а сам занял Луков, находящийся между ними. Отсюда он хотел нанести брестскому корпусу Суворова сильный удар с фронта, одновременно с нападением на его тыл генерала Макрановского. Но сосредоточению войск Макрановского помешал Дерфельден, а Косцюшко был отвлечен Ферзеном.

Понинский донес Косцюшке, что небольшая часть корпуса барона Ферзена собирается переправиться у Козеницы, а остальная у Пулавы. Затем сообщил, что русские у Козеницы переправились. Косцюшко вышел навстречу Ферзену с войсками, находившимися под рукой, в числе 9-10,000 человек. Ферзен атаковал поляков 28 сентября всем корпусом, силой около 12,000, предупреждая соединение Косцюшки с Понинским. Поляки были разбиты совершенно и понесли огромную потерю; Косцюшко, тяжело раненый, попал в плен.

По словам Безбородко, победа Суворова при Бресте сделала в Польской войне переворот, а победа Ферзена при Мацеиовичах этот переворот закрепила. Суворов начинал понимать, что кампанией этого года война не окончится и придется расположиться на зимние квартиры, но эта печальная необходимость была устранена победой Ферзена.

Суворов послал Ферзену и Дерфельдену приказание следовать по направлению к Праге (пригород Варшавы). Ферзен еще раньше получил от Репнина приказ состоять в распоряжении Суворова, Дерфельден же продолжал оставаться в команде Репнина, и никаких донесений Суворову не делал, чем тот был недоволен. Потом, по настойчивым требованиям Суворова, Репнин подчинил ему Дерфельдена; это распоряжение было утверждено в Петербурге, но с оговоркой, что Ферзен и Дерфельден отданы под начало Суворова только на этот случай, а по внутренней службе и довольствию остаются в ведении Репнина. Но все это разрешилось поздно, перед самым выступлением Суворова из Бреста. Репнин уже собирался кончать кампанию и в этом смысле отдал приказание Дерфельдену. Не успел тот сделать распоряжения, как прискакал курьер от Суворова с требованием, именем Румянцева, пользуясь победой Ферзена, бить и гнать литовских инсургентов и идти на соединение с Суворовым. Дерфельден был в недоумении, как поступить, но начальник его авангарда, граф Валериан Зубов, убедил его идти к Суворову. Совет брата фаворита значил много и снимал долю ответственности в случае недоразумений. Дерфельден донес Репнину и выступил из Белостока на Бельск и Брянск.

Отношения Суворова и Репнина были не нормальные; особенно трудно было Репнину, на которого возлагалась сложная задача. Он писал управляющему военным департаментом, что "не знает, сам ли командует или отдан под команду", говоря: "ради Бога разведите нас, разделите между нами войска". Если вспомнить прежние поводы к взаимным неудовольствиям между Суворовым и Репниным, то нельзя не удивиться, что в настоящем случае дело обошлось благополучно, без ссоры и крупных неудовольствий, и это следует поставить в заслугу им обоим, особенно Репнину.

Ко времени победы Ферзена Суворов был усилен несколькими мелкими частями. 6 октября он собрал военный совет, на котором присутствовали не только генералы, но и полковые и батальонные командиры, всего 21 человек. Совет постановил: пользуясь победой Ферзена, выступить для покушения на Варшаву, оставив в Бресте бригадира Дивова и очистить от неприятеля край в сторону Бельска, взяв с собой провианта по 1 ноября. Если неприятель из-под Бельска уйдет на Варшаву, добровольно или разбитый Дерфельденом, то идти на Янов, Венгров, Станиславов и соединиться с Ферзеном в Минске; соединиться и с Дерфельденом, если подоспеет, но не ожидать его. Просить австрийского генерала Гарнонкурта протянуть цепь постов до русских и пруссаков; прусскому генералу Латорфу написать в Опатов о содействии в покушении на Варшаву. Прежде атаковать Прагу, потом против Виллановы или в другом месте переправиться через Вислу, оставив в Праге Дерфельдена с 6000. Если Дерфельден не прибудет или прусские войска не окажут содействия, расположиться по кантонир-квартирам на правом берегу Вислы, а когда позади расположения провиант и фураж будут выбраны, пойти на винтер-квартиры к Бресту и Радзину.

Суворов еще за два дня до военного совета приступил к выполнению плана. 4 октября он писал Румянцеву, что в Бресте остается Дивов, что Гарнонкурта просил протянуть цепь вправо и влево, что Латорфу написано в Опатов, и что о том же он, Суворов, писал и прусскому королю. Это не понравилось Румянцеву, который выражал желание "без всякого содействия союзников, собственными силами одолеть неприятеля, и не по держанному военному совету и не по нужде, но по победе в квартиры возвратиться". Но Суворов не оправдывается, а предпочитает действовать по обстоятельствам.

После поражения и плена Косцюшки польские корпуса и отряды стали стягиваться к Варшаве. Макрановский торопился достигнуть Буга, Дерфельден следовал за ним по пятам; авангард его имел с польским арьергардом несколько мелких дел, в одном из которых графу Зубову оторвало ногу последним пущенным поляками ядром. Поляки успешно уходили форсированными маршами. Суворов, недовольный, что Дерфельден не истребил неприятеля и сберег для Варшавы лишнее подкрепление, решился пособить ему. За два дня до выступления из Бреста, он доносит Румянцеву: "к сожалению, вместо прямой дороги на Венгров", должен взять кружный марш на Бельск, для боя с Макрановским, чтобы не дать ему моего крыла, обеспечить Брест и очистить Литву". Макрановский однако был деятельнее и искуснее, чем Суворов предполагал. Прибыв в Янов, Суворов узнал, что польского генерала под Бельском уже нет. Макрановский проскользнул по направлению к Варшаве, и одна из его колонн направилась к Станиславову. Суворов послал Ферзену приказание идти из Минска на Станиславов, прибыть туда к 13 числу и поджидать там его, Суворова. Ферзен донес, что на сутки опаздывает. Суворов замедлил движение, давая время Ферзену и Дерфельдену с ним сблизиться, и через Соколов пришел к Венгрову. Несколько захваченных казаками пленных показали, что Макрановский должен быть недалеко и к Варшаве еще не пришел. Ферзену послано на всякий случай приказание - не ожидая Суворова, атаковать в Станиславове поляков, которые не могут быть там в большом числе; сам же Суворов в Венгрове остановился ненадолго, выжидая Макрановского и наводя о нем справки. Но поляки не показывались, и разъезды не могли собрать о них никаких сведений. Суворов двинулся дальше по узкой песчаной дороге и 14 числа утром прибыл в Станиславов, куда перед тем только что пришел Ферзен, также не встретив никого на пути и не найдя неприятеля в Станиславове.