Елена Майорова - В огне революции [Мария Спиридонова, Лариса Рейснер]

Регулярных частей Красной армии тогда было еще мало. Воевали отряды из рабочих и беднейших крестьян, причем каждый — сам по себе. Многие не умели обращаться с оружием. Анархия в этих отрядах была весьма популярна. Требовалось время, чтобы организовать батальоны, полки, армии, аппарат управления, снабжения. Лишь позднее удалось создать дисциплинированную военную силу из разношерстных добровольцев раннего периода. Л. Троцкий провел решение о мобилизации в РККА бывших царских офицеров, преодолев сопротивление по этому вопросу фракции «левых коммунистов» во главе с Бухариным. К октябрю 1918 года соотношение сил было таково: Белая армия имела 200 тысяч человек, Красная — 40 тысяч.

Нужны были комиссары. Летом 1918 года комиссар Лариса Рейснер отправилась вместе с мужем в Нижний Новгород. 12 июля оттуда на фронт на помощь красным вышли два первых парохода. При отсутствии твердого единоначалия, при панике отступления процветало воровство казенных денег. Повальное беззаконие заставило Ленина дать указание подготовить декрет о взяточничестве — первый в России нормативный акт, предусматривающий уголовную ответственность за взятку. Это деяние пока наказывалось всего лишь пятью годами лишения свободы вкупе с принудительными работами на тот же срок. Но уже в первом УК СССР 1922 года взяточничество приравнивалось к таким особо тяжким преступлениям, как контрреволюционные выступления, бандитизм и разбой, и каралось высшей мерой.

23 августа Раскольников принял командование флотилией. На этом посту он должен был продолжать борьбу с поддержавшими Муравьева левыми эсерами: командующим Симбирской группой войск и Симбирским укрепрайоном Климом Ивановым и начальником Казанского укрепрайона Трофимовским.

Федор Раскольников пытался держать все под контролем. Из Нижнего, где продолжалось вооружение судов и подготовка отряда гидроавиации, он на самолете вылетел в Свияжск. 23 августа Раскольников принял командование флотилией, но на фронт не попал из-за измены капитана Тихонова. Перебежчиками становились и капитаны других пароходов.

Свияжск в 1918 году неожиданно превратился в место важных военных событий. Ситуация в конце лета сложилась для частей Красной армии опасная. Ленин говорил, что «судьба советской власти решается на Восточном фронте под Казанью» Практически все Среднее Поволжье находилось под контролем войск Комуча и восставших чешских соединений. По этой причине в район стратегически важного железнодорожного моста через Волгу вблизи Свияжска были стянуты части красных, а также суда Волжской военной флотилии. Сюда же прибыл бронепоезд Льва Троцкого. Стремительные передвижения наркома в бронированном поезде с одного фронта на другой для руководства боевыми операциями приводили в ярость врагов, его таланты, неукротимая энергия, поразительная работоспособность и победы на фронтах в самых, казалось, проигрышных ситуациях наводили на мысль о дьявольской природе этого человека. В красноармейской газете «Красный штык» писали; «В течение короткого времени ему удалось совершить почти чудо: создать прекрасную армию и повести ее к победе. Сам Троцкий всегда на фронте, самом настоящем фронте… Когда Троцкий отдыхает — никому не известно…».

Узнав, что Казань пала, военком остановился в безопасном месте.

Троцкий к этому времени совмещал несколько важнейших государственных должностей: являлся членом Политбюро ЦК РКП(б), членом исполкома Коминтерна, председателем Реввоенсовета республики, а также наркомом по военным и морским делам — «наркомвоенмором».

Такая сложная конструкция возникла из нежелания Ленина при обозначении нового правительства употреблять слово «министр». «Гнусное, истрепанное название!» — горячился Владимир Ильич. Троцкий предложил ввести название «народные комиссары», а правительство именовать «Советом народных комиссаров» («Совнарком»). Ленину это понравилось, и на свет появилась новая терминология. Народные комиссары стали руководящими государственными деятелями высшего ранга. Сначала Троцкий занимал должность народного комиссара по иностранным делам (наркомин), что в то время в наибольшей степени соответствовало его опыту и ментальности, затем стал народным комиссаром по военно-морским делам, то есть, говоря по-современному, министром обороны.

В этом качестве ему полагался поезд, в котором было несколько штабных вагонов, собственная типография, вагон-ресторан. Троцкий выпускал свою газету, у всех прибывших на бронепоезде были нагрудные знаки — прообразы нынешних бейджей. На платформе бронепоезда был доставлен личный автомобиль Троцкого, имелось и еще два автомобиля. Позже прибыл самолет Льва Давидовича для оперативных нужд.

Троцкого можно назвать первым топ-менеджером в пиаре, по этой части в его агитпоезде все было выстроено идеально, включая даже столовую посуду, украшенную специальными логотипами. Существует легенда о том, что охрану своего поезда, в котором ездил по фронтам, Лев Давыдович одел с ног до головы в красное кожаное обмундирование — «для тяжеловесной внушительности».

Особо продуман был даже знаменитый костюм наркомвоенмора. Его сотворил художник Юрий Анненков, который создавал портрет Ленина для первых советских денег, и украшение Красной площади для нескольких годовщин революции кряду. Костюм представлял собой непромокаемое плащ-пальто с высоким воротником, клапаном и большим карманом по середине груди (такой обычно украшал зимние шинели русских офицеров), кожаные перчатки с крагами (шоферские, очень эффектные), сапоги и фуражку, а также автомобильные очки. Поверх плаща — перекрещенные ремни амуниции, планшет и кобура. Художник смешал офицерский шик с шиком шоферским и сумел обойтись без военной определяющей атрибутики, без петлиц, знаков различия и даже без красной звезды на фуражке. О том, что костюм понравился, говорит тот факт, что в самые голодные годы Анненков получал семь пайков, включая «усиленный паек Балтфлота» и даже паек «матери, кормящей грудью» — за лекции об искусстве при роддоме им. Розы Люксембург.

Человек творческий, чрезвычайно умный, Троцкий умудрялся управлять революционным хаосом и искал только власти. Большевики с «дореволюционным стажем» считали его новичком и выскочкой, что не помешало талантливому Льву стать главным организатором Октябрьского переворота. Именно Троцкий настаивал на решении начать вооруженное восстание. Именно он воспринимался массами как практик и организатор, с нуля создавший победоносную Красную Армию.

Его роль как главного организатора Октябрьского переворота в Петрограде признавалась в большевистской иерархии целых семь лет, до обострения противостояния со Сталиным. Первый нарком просвещения Анатолий Луначарский считал Троцкого едва ли не самым крупным оратором своего времени. «Эффектная наружность, красивая широкая жестикуляция, могучий ритм речи, громкий, совершенно не устающий голос, замечательная складность, литературность фразы, богатство образов, жгучая ирония, парящий пафос, совершенно исключительная, поистине железная по своей ясности логика — вот достоинства речи Троцкого… Я видел Троцкого говорящим по два с половиной-три часа перед совершенно безмолвной, стоящей притом же на ногах аудиторией, которая как зачарованная слушала этот огромный политический трактат». Министр иностранных дел Австро-Венгрии граф Оттокар Чернин, встречавшийся с Троцким на переговорах о Брестском мире, писал: «Троцкий, несомненно, интересный, умный человек и очень опасный противник». Другой участник переговоров в Брест-Литовске, генерал Гоффманн, вспоминал: «Троцкий — хороший оратор, образованный, энергичный и циничный, создавал впечатление человека, который не остановится ни перед какими средствами, чтобы достичь того, чего хочет».