Ричард Пайпс - Струве: правый либерал, 1905-1944. Том 2

Летом 1918 года Правый центр сосредоточился на переговорах с дипломатами союзных стран. Обсуждалась предполагаемая высадка союзников на российской территории, задуманная с тем, чтобы воссоздать Восточный фронт. Направляя войска в Россию, союзники, в особенности французы, хотели заручиться одобрением двух главных оппозиционных коалиций — Правого центра и Союза возрождения. К их немалому удивлению и раздражению, сделать это оказалось не так-то легко. Проявляя серьезную заинтересованность в получении союзной помощи для свержения поддерживаемого немцами большевистского режима, большинство вождей оппозиции сомневалось в разумности и эффективности планируемой операции. В особенности их смущало намерение Антанты организовать доставку крупных японских формирований через Сибирь в европейскую часть России. С одной стороны, русские считали, что переброска японцев в количествах, позволяющих вести эффективные боевые действия, технически невозможна, а с другой — они подозревали (и как оказалось позже, вполне справедливо), что японцев интересует не столько борьба с немцами, сколько захват российских земель. Эти дебаты раскололи Правый центр. Консервативное меньшинство, убежденное в том, что «центральные державы» обязательно выиграют войну и что их поддержка исключительно важна для победы над большевиками, настаивали на прогерманской ориентации. Эта группа вела секретные переговоры с немецким послом графом Мирбахом и его экспертом по русским делам Рицлером. Между тем большинство, к которому принадлежал и Струве, сохраняло верность союзникам и рассчитывало на интервенцию последних.

В июне 1918 года под давлением внутренних разногласий Правый центр окончательно распался. Былое название сохранило за собой прогерманское меньшинство, в то время как приверженцы союзников образовали Национальный центр, в дальнейшем превратившийся в самую крупную контрреволюционную организацию в России времен гражданской войны. Политическая программа Национального центра, разработанная во второй половине 1918 года, подчеркивала необходимость сильной политической власти. Такая власть виделась в форме временной военной диктатуры, которая сначала свергнет коммунистический режим, а потом, восстановив порядок, передаст полномочия всенародно избранному правительству. Во внешней политике Национальный центр сохранял приверженность делу союзников и поддерживал их высадку с целью воссоздания Восточного фронта, но при этом явно предпочитал британские и французские экспедиционные корпуса японским. В военных операциях внутри российских границ приоритет отдавался сибирским силам, а не Добровольческой армии; в основном это было обусловлено тем, что чехословацкий мятеж, вспыхнувший в волгоуральском регионе, и предполагаемая высадка союзных войск на севере казались более перспективными с военной точки зрения, нежели действия добровольцев на юге [29]. В июне 1918 года Струве поставил свою подпись под письмом, адресованным Национальным центром генералу Алексееву с просьбой оставить Дон и Кубань и прибыть в Сибирь, чтобы возглавить там антибольшевистские формирования [30]. Кроме того, Струве, вероятно, поддерживал тесные контакты с польскими националистами, а также с Борисом Савинковым, который при содействии французов руководил тайной военной организацией, в июле 1918 года поднявшей мятеж в Ярославле [31]. Но подробности этих сторон его деятельности нам неизвестны.

В июле 1918 года Русскую мысль постигла участь всей небольшевистской периодики. Журнал пал жертвой новой цензуры — его закрыли после четырех десятилетий непрерывного издания. Главной литературной заботой Струве тем летом были подготовка и редактирование сборника «Из глубины». Он начал заниматься этим еще в апреле 1918 года, спустя месяц после возвращения в Москву. Книга была посвящена революции: ее причинам, значению, будущности. Круг авторов составили бывшие «веховцы», а также публицисты, симпатизировавшие идеологии «Вех». Струве подготовил для сборника обширную аналитическую статью об исторических корнях русской революции (#539), которую мы рассмотрим в главе 8.

Однако сборнику «Из глубины» (в качестве его названия взяты строки, открывающие псалом 129: «Из глубины взываю к Тебе, Господи!») не было суждено выйти в свет в России. Написанная и отредактированная между апрелем и июлем 1918 года книга была передана издателю где-то во второй половине июля. Тираж был изготовлен в начале ав 1уста, но через месяц большевики провозгласили политику «красного террора» против «контрреволюционеров». Вместо книжных магазинов отпечатанные экземпляры отправили на склад. Там они пролежали два с половиной года. И лишь во время восстания кронштадтских моряков в марте 1921 года, сопровождавшегося массовыми забастовками рабочих, печатники типографии Кушнерева распространили какое-то количество экземпляров среди публики [32]. Распространение вскоре было прервано, а остатки тиража конфискованы. Через год Николай Бердяев вывез принадлежавшую ему книгу в Германию; в 1930-м еще один ее экземпляр купил голландский славист в советской России. Струве так и не увидел сборника, поскольку экземпляры, которые ему пытались переправить друзья, либо потерялись, либо были украдены при пересылке. Спустя сорок лет, в 1967 году, сборник переиздали в Париже, и с тех пор он получил довольно широкое распространение [33].

Нам трудно установить, как ощущал себя Струве в те дни. Его безбрежный оптимизм, о котором говорит Франк, неизменно проявлял себя, по крайней мере, в частных беседах, но то были мгновенные вспышки. О глубине его отчаяния можно судить по статье, напечатанной в последнем номере Русской мысли. Здесь он впервые высказывает сомнения в самом выживании России. А фраза, вставленная в невинную, на взгляд рядового читателя, рецензию книги об Аполлоне Григорьеве, была подлинным cri du coeur (криком души):

«Совершенно ясно, что либо в России родится, зажжет своим пламенем все мыслящее и образованное, а затем заразит народные массы, сильный, страстный и упорный национализм, либо Россия погибнет» [34].

Летом 1918 года ситуация в России стала крайне неопределенной. По всему было видно, что коммунистический режим теряет контроль над страной: начавшийся в мае бунт чехословацкого корпуса охватил всю транссибирскую магистраль и волжский бассейн; в Самаре депутаты распущенного Учредительного Собрания от партии социалистов-революционеров создали собственное правительство; в Москве, а также в Ярославле и его окрестностях одновременно вспыхнули антибольшевистские мятежи; крестьяне все более активно сопротивлялись проводимым коммунистами реквизициям хлеба. Германское посольство в Москве, чья дипломатическая и финансовая поддержка была для большевиков крайне важна, на сей раз решило, что режим доживает последние дни, и запросило санкцию Берлина на содействие русским оппозиционным группам (то есть Правому центру) в его свержении. В июне союзные войска высадились в Мурманске, а в начале августа — в Архангельске; ходили слухи о том, что отсюда они проследуют на Москву и сместят Ленина. Казалось, большевистского вождя вот-вот постигнет судьба Керенского; но ответ Ленина на нависшую угрозу оказался совершенно иным. Он развернул кампанию террора, которая благодаря Всероссийской чрезвычайной комиссии (ВЧК) приобрела общенациональный характер. Политика «красного террора», провозглашенная в сентябре 1918 года, официально была направлена на ликвидацию политической и экономической «контрреволюции». Ее подлинная цель заключалась в том, чтобы породить в сознании населения неослабное чувство ужаса; забота о физическом выживании, как предполагалось, отодвинет все прочие соображения на второй план и, следовательно, позволит правительству безраздельно распоряжаться в публичной сфере.