Андрей Колганов - Путь к социализму: пройденный и непройденный. От Октябрьской революции к тупику «перестройки»

Изживание этого бюрократизма в процессе становления социалистических производственных отношений могло бы опираться только на преодоление свойственных таким отношениям отчуждения аппарата управления от широких масс трудящихся, его стремления реализовать выгоды монопольного положения, эмансипируясь от общественного контроля. Противовесом этим тенденциям должно было быть расширение социальной базы планомерного ведения хозяйства через организацию трудящихся таким образом, чтобы в системе планомерных отношений они были самостоятельными, активными выразителями своих экономических интересов.

Это требует, с другой стороны, чтобы действующий хозяйственный механизм, опираясь на растущий уровень обобществления производства, создавал возможность для реализации объективной экономической необходимости в обеспечении тесных экономических связей между всеми звеньями общественного производства (т. е. между их коллективами), тем самым обеспечивая и постоянную пропорциональность в развитии экономики. При этом условии неполная планомерность совершала бы переход к полной, социалистической планомерности на основе реального увеличения степени зрелости планомерных отношений, вовлекающих в свою орбиту все более широкий круг работников общественного хозяйства.

Однако если переход от планомерности неполной и незрелой, неизбежно связанной с переходными экономическими формами, с более широким действием отношений товарного производства, происходит на основе формальной трансформации этой планомерности в планомерность полную, всеохватывающую, не зависимую от рынка и не связанную с ним, но в то же время не опирающуюся на реальное повышение уровня зрелости планомерных экономических связей между участниками производства — трудящимися, то неизбежно возникают негативные следствия. Внешне эти следствия могут показаться парадоксальными, но такова объективная логика событий. «Полная» планомерность, устанавливаемая вне связи с реальным преодолением экономических условий стихийных рыночных колебаний, рыночного монополизма и т. п., на основе их формального устранения, ведет к росту бюрократизации управления экономикой.

Пока нет действительного вовлечения массовых субъектов экономических интересов в социалистической экономике — т. е. тружеников, их коллективов, их территориальных, профессиональных или иных общественных объединений — в реализацию функций планомерного управления экономикой, до тех пор всякое осуществление претензий на полноту и все-охватность планомерного руководства лишь усилит его бюрократизацию. Ведь эта полнота и всеохватность будут достигаться, в подобных условиях, в основном за счет роста аппарата профессионального управления, расширения его функций, круга его деятельности. А поскольку отбрасывание системы рыночных регуляторов не восполняется действием иной экономической силы, основанной на самостоятельной реализации трудящимися своих экономических интересов через совместное управление общественным производством, обеспечивающее непосредственную пропорциональную связь производства и потребления, а зиждется лишь на росте авторитета административного аппарата управления, то возникает неизбежное усиление отрыва этого аппарата от экономической реальности. Не заменив товарно-денежные формы прощупывания этой реальности иными экономическими средствами, той самой силой общественного предвидения, на которой покоится политическая экономия рабочего класса, административное управление теряет почву под ногами и превращается в «административное усмотрение».

Коммунистическим декретированием нельзя отменить товарное производство и рынок, не обеспечив формирование сети иных экономических отношений. А эти отношения создаются не совершенствованием техники управления, не изобретением новых, всеохватывающих и всепроникающих систем учета, отчетности и плановых расчетов (хотя и эта «плановая техника и технология» тоже необходима). Планомерность требует установления новых отношений между субъектами производства, требует развития самостоятельного их участия в совместной плановой работе. Только тот план, который опирается на подобные отношения, вырастает из простого продукта руководящей воли в форму реализации объективной экономической необходимости, в форму движения объективного производственного отношения — социалистической планомерности. Именно по мере созревания таких предпосылок можно и нужно продвигать вперед формы плановой работы, обеспечивать более широкий охват производства планомерными отношениями, более глубокое проникновение их в ткань экономической жизни.

Планомерность же, сколь бы полной и всеохватывающей она ни казалась, если она опирается главным образом на административный авторитет, обречена на неполноту. В ней неизбежно возникают, на основе бюрократических перекосов, явления монополизма, — на сей раз уже не рыночного, а ведомственного и местнического, — явления отрыва органов централизованного управления от реальной материи экономических процессов. Попытки же «ухватить» эту материю, обеспечить над ней контроль усилиями сверху, путем увеличения прерогатив централизованного руководства, ведут лишь к нарастанию частокола инструкций и предписаний, плановых и отчетных показателей, что ведет к перегрузке информационных каналов, и к неизбежному нарастанию некомпетентности центральных органов управления — сколь бы субъективно способные и талантливые люди их ни возглавляли.

Тем самым бюрократические тенденции не устраняются, а консервируются, или даже усиливаются. Социалистические преобразования парадоксальным образом идут рука об руку с бюрократией и проводятся при помощи силы бюрократического аппарата. Эти тенденции оказываются тем более сильными, чем менее рабочий класс способен бросить вызов своей собственной бюрократии и поставить ее под свой контроль. А в СССР двадцатых годов XX века рабочий класс был слишком малочисленным, обладал слишком низким уровнем культуры, имел слишком маленький опыт самоорганизации для борьбы за свои интересы, чтобы оказаться способным самостоятельно выступить реальным субъектом отношений планомерной организации производства. Он не мог это сделать в обход бюрократии, и даже при помощи такой бюрократии, которая оставалась бы подконтрольной ему. Попытка рабочих организаций сыграть роль самостоятельного субъекта организации производства фактически завершилась кратким опытом рабочего контроля в конце 1917 — начале 1918 года.

В таких условиях рабочий класс оказывается вынужденным реализовывать свои коренные интересы не самостоятельно, при помощи аппарата своего рабочего государства, а заключая своего рода блок с бюрократическими элементами в этом аппарате, фактически признавая их претензию на верховное руководство социалистическим строительством.