Сергей Сорочан - Ромейское царство [Часть 2]

Судя по письму одного столичного учителя X в., ученикам, случалось, давали задания составить ямбы в честь какого-либо вельможи и с рекламными целями вывешивали их на улицах и площадях Константинополя, чтобы поднять рейтинг школы и привлечь к ней благосклонность высокого чиновника.

Обучение проводилось при помощи помощников учителя — эккритов и старших («избранных»), лучше подготовленных учеников, которые помогали младшим товарищам. Редко встречались и более крупные городские грамматические школы, в которых трудилось несколько преподавателей, «софистов», в большинстве из числа пришлых грамматистов. Последние вообще были легки на подъем, мобильны и часто мигрировали по городам и провинциям Империи ромеев в поисках лучше оплачиваемых мест работы. Иногда «профессоров»-грамматистов назначал сам император, но обычно учителей выбирали коллеги или ученики. В X в. известно о существовании особых контролеров- прокафименов, надзиравших за школой- паидевтирой.

Посещение школы, уж если ты в нее попал, было обязательным. Записи анонимного учителя все того же X столетия, упоминают о визите к нему разгневанного отца, который застал своего сына-шалопая на рынке вместе с товарищами торгующим певчими птицами, тогда как он должен был быть в школе.

Важным компонентом второй стадии образования была школа ритора, куда поступали примерно в шестнадцать-семнадцать лет после полного усвоения курса школы грамматика, либо еще до его окончания. Риторику изучали, чтобы использовать ее для обучения предметам энкиклиас пайдейя, штудировать искусство великих древнегреческих ораторов, таких как Демосфен, научиться красиво, с правильной дикцией говорить, искусству убеждать, внушать, подыскивать аргументы для противоположных взглядов, а также художественно писать речи, панегирики , письма-питтакии, послания, документы, беседы, рассказы- диегемы , басни- мифосы , назидательные поговорки- гномы , хрии , стихи в манере известных античных авторов, составлять руководства, комментарии к классическим литературным произведениям. Риторическая техника играла особенно важную роль в византийском образовании. Поражаешься тому, как мастерски она оперировала огромным запасом изобразительных приемов, изобиловала так называемыми тропами или фигурами речи ( схемата ), которые включали аллегории, сравнения, гиперболы, метафоры, эпитеты, метономии , плеонасмы , подражания, умозаключения — энтимемы . К примеру, как учил в своей энциклопедии первой трети XIV в. монах Иосиф Ракендит , дословно «Одетый в рубище», непозволительно было говорить «течет широкая река», поскольку краткость слова «течет» не соответствует многоводной реке. Надо было непременно сказать: «катит воды широкая река», чтобы слог подражал природе предмета. При этом в пышно расцвеченную речь смело вводились образы языческой древности, а риторическими образцами для учеников могли быть похвальные слова… клопу, вшам, как это было у виртуозного ритора Михаила Пселла. Обязательно следует учитывать, что такое знание было рассчитано на византийскую образованную элиту. Все византийские авторы писали, в той или иной мере используя риторический код.

В IV в. самыми выдающимися учителями риторики были антиохиец Ливаний , который дважды приезжал в Константинополь и несколько лет вел там занятия по риторике, и Фемистий Пафлагонский , которого современники считали главным инициатором культурного развития столицы и превращения ее в центр образования. Показательно, что Ливаний отвергал христианство и еще мог оставаться гордым язычником, открыто, на показ исповедовавшим свою веру.

После издания законов о запрете язычества некоторые риторские школы смогли уцелеть, христианизировав свои программы, но сохранив риторику как метод. Именно по такому пути пошла прославленная в VI в. риторская школа процветавшего палестинского торгового города Газа и ее глава, Прокопий Газский . Другие школы, не пошедшие по пути христианизации, были со временем закрыты императорской властью, как это случилось, например, в 529 г. в Афинах, начавших затем развиваться, если так можно выразиться, «в направлении Иерусалима». Впрочем, этим «высшим, совершеннейшим и благороднейшим», по мнению ромеев, искусством продолжали помогать овладевать и отдельные платные учителя-репетиторы. Ключевыми руководствами по предмету оставались труды Феона Александрийского (I–II вв.), Афтония (III–IV вв.), Афанасия Антиохийского (начало V в.) и особенно книги Гермогена из Тарса (II–III вв.). На практике риторику мог постичь сравнительно узкий круг лиц, которые рассчитывали на успешную карьеру в чиновном аппарате, были в состоянии заплатить за свое обучение и жили в тех городах, где имелись школы риторов, а таковые в Византии были далеко не везде.

В жанре риторики любили писать так называемые прогимнасмата или прогимнаста — письма, точнее, свободные композиции на вымышленные сюжеты с множеством преувеличений, заимствований из греческой мифологии, истории. Среди наиболее популярных форм прогимнасмата были эфопойя или эфопона — набросок характера частного лица, экфрасис — описание произведений искусства, архитектуры, храмов, зданий и прочего, эпифалама — свадебная песня, эпитафия — надгробная речь, известная также как тренос — «плачь» или жалоба, энкомий — похвальное слово. Если последнее предназначалось для произнесения перед царем, оно относилось к категории василикос логос — «царского слова». Обратной стороной энкомия был псогос , то есть злая инвектива, хула, осуждение кого-либо или чего-либо. Такая риторическая категория как эйсфора номоу представляла собой риторическую презентацию закона. Наконец, византийская риторика учила сочинять речи-приветствия ( иситерии ) и речи-прощания ( эпиватерии ).

Вероятно, с конца X в. и позже, наряду с обучением грамматике, как новый метод обучения ввели так называемую схедографию (от греч. схедос — «набросок, очерк, эссе»). Эта преподавательская технология состояла в грамматическом анализе предложенных отрывков или слов и в написании контрольных риторических упражнений — схед , для которых подбирали велеречивые, пышные синонимы. По настоящему виртуозно овладеть этим искусством игры-импровизации на заданную тему могли только широко образованные люди, книгочеи, знатоки литературы, хотя историки иногда несправедливо приводят схедографию как пример бесплодного умствования, этакой пустой забавы византийской интеллектуальной элиты. На самом деле, любое рафинированное знание ценилось ромеями весьма высоко и достигалось учениками большим трудом и большими деньгами. Именно этим искусством старались блеснуть на своеобразных поздневизантийских литературных салонах, обозначаемых понятием феатрон — «театр». Случалось, на них не только виртуозно читали и обсуждали прочитанное, но и пели, и музицировали.