Сергей Сорочан - Ромейское царство [Часть 2]

Здесь же, в алтарной апсиде базилики, иногда в стенных нишах, стояли церковные сосуды, литургическая утварь, а вдоль дуги аписды устраивали синтрон — поначалу многоступенчатое каменное седалище для сослужащих священников, по центру которого иногда находилось приподнятое седалище, епископское кресло — Горнее место . Оно возникло потому, что архиерей должен был быть виден во время чтения проповеди с престола. Трон епископа стоял таким образом, чтобы через стол-престол с крестом — Голгофу он мог смотреть в небо. Правда, с конца IX в. высокий синтрон стали заменять одной скамьей либо вообще отказываться от него, поскольку количество духовенства в алтаре, принимавшего участие в Божественной литургии уменьшилось по сравнению с ранневизантийским временем.

Кроме того, перед апсидой мог располагаться трансепт — поперечный неф, в таком случае образуя крестовидный план восточной части базилики. С помощью трансепта было легче подойти к алтарю, особенно если под ним находилась какая-либо святыня, реликвия для массового поклонения верующих, а в боковых окончаниях можно было разместить дополнительные служебные помещения, ризницу, кладовую. Впрочем, следует отметить, что трансепт был характерен для западной и центральной части Средиземноморья (Греция, Рим), а на Востоке, в том числе в Константинополе, встречался крайне редко.

В качестве осветительных приборов использовали свечи и лампосы-лампады, часто подвесные или вставлявшиеся в бронзовые или стеклянные люстры-держатели ( лампадофоры , поликандилы , кандилапты ). Без них литургия Церкви, то есть богослужебные чинопоследования, поминальные службы были совершенно немыслимы. Зажженные свечи символизировали звезды под куполом-небом, да и вообще тема света изначально была ведущей в христианстве. Поэтому денег на освещение храмов клир и прихожане не жалели, иногда завещая на это немалые, причем ежегодные суммы на помин души, в больших количествах закупая оливковое светильное масло и восковые свечи, простые и изукрашенные, в лавках свечников- кирулариев , создавая впрок их запасы в так называемых аскитирионах епископальных церквей. Поломанные, разбитые свечи, как и огарки, переливали в целые свечи, не давая пропасть добру.

От трансепта и от главного зала — центрального нефа (наоса), где проходила основная часть Божественной литургии, виму отгораживала поначалу невысокая, до метра, П-образная алтарная преграда из резных плит с крестами и столбиков-колонок, которая называлась канкеллой и имела центральный и два боковых прохода в алтарь. Алтарная преграда воспринималась как граница библейской Святая Святых, видимого и невидимого, окно, открывающее доступ к тайнам алтаря и небесным видениям. Она, как и киворий, подчеркивала самое священное место храма. На эту невысокую преграду, не скрывавшую алтарного пространства, стали ставить еще колонки с архитравом- космитом наверху, на котором со временем, к XI в. стали крепить тканые завесы. Иногда алтарное помещение отделяли от остального храма только текстильной завесой — парапетасмой .

Центральный проход в канкелле — алтарные врата, которые византийцы называли святыми, а ныне зовут царскими, открывали при принятии Причастия Святыми Дарами и тоже завешивали амфитероном , занавесью, обычно шелковой, украшенной вышивкой из золотной нити, или раздвижной портьерой — вилофироном . В некоторые моменты церковной службы, особенно в монастырях, после перенесения Святых Даров на алтарь алтарные врата — центральные и боковые надо было закрывать, а завесы распускать, задергивать, опускать, чтобы внутренность алтарного пространства, где происходило Таинство литургии с Евхаристией, какое-то время не была видна прихожанам и оставалась доступна для лицезрения только священнослужителям. Именно завешивание преграды создавало возможность для развешивания икон между колонками алтарной преграды. Приблизительно с последней трети IX в. эта алтарная преграда стала увеличиваться в высоту и получила название темплон . Ее горизонтальная балка- эпистилий и межколонное пространство оказались заняты изображениями двенадцати главных Господних православных праздников ( Додекаортон ), так называемыми деспотиками , или Великим Деисусом (Христос, Пресвятая Богородица и Св. Иоанн Креститель с двенадцатью апостолами). Таким образом, стала развиваться иконографическая программа эпистилиев — иконостенных табел, расположенных над архитравом алтаря. С XI по XIII в. деревянная алтарная перегородка продолжала постепенно развиваться, увеличиваться в высоту, закрываться завесами, и с ростом количества украшавших ее икон, среди которых могли быть и шитые золотом иконы — пелена, в конце концов стала так называемым иконостасом . Переход темплона — открытой преграды в собственно иконостас — сплошную иконную стену резко усилился в конце XIV в., видимо под воздействием исихасма , гораздо более личного религиозного восприятия Бога, что усилило необходимость в созерцании икон. Кроме того, процесс постепенного полного закрытия алтарного пространства от верующих совпал с одновременным усилением частного богослужения, выразившегося в умножении небольших приделов и молелен в храмах, а также числа вотивных — принесенных в дар и поклонных икон.

От вимы, несколько выступавшей в главный наос, четко по оси от апсиды до входа в храм, следовало пространство, тоже как правило возвышенное, со ступенью перед «царскими вратами», в виде огороженного прохода с низким парапетом, которое называлось солея . С VII–VIII вв. этим термином стали обозначать проход перед алтарной преградой в центральном нефе, где располагались клир и знать с их окружением. В любом случае солея обозначала конечную линию оси церковных процессий при входе в алтарное пространство и со временем на ней разместили иконостас.

От алтаря и солеи можно было попасть к амвону — мраморному ступенчатому возвышению по центру храма. Его северная сторона обычно служила для чтения Евангелия во время богослужения, а южная — для проповедей. Возвышение, как уже сказано, находилось почти по середине храма, напротив солеи и алтарной преграды. Оно являлось символом камня у входа в гробницу погребения Иисуса, с которого Ангел возвестил о Воскресении Христа. В VI в. такие возвышения имели лестницы с двух сторон, по которым священнику, диакону, чтецу-анагносту или певчему-псалту можно было подняться на небольшой балкон, огороженный низким бортиком-парапетом из мраморных плит и колонок. Павел Силенциарий, придворный поэт VI в., оставивший описание Великой церкви — грандиозной Айя Софии, восторженно вспоминал: «…когда священник идет с амвона, держа золотое Евангелие, толпа рвется вперед, желая потрогать священную книгу губами и руками, и вокруг бушуют волны людского моря». Таким образом, это было еще одно особое место для пребывания клира вместе с молящимися, верными. Впрочем, в сирийских приходских христианских храмах, особых во всем, роль амвона по центру играла сирийская возвышенная вима в виде подковообразной скамьи для епископа и духовенства, обращенной закругленной частью к западу, а лицом к алтарю. Бывало, амвоны использовали и для сугубо мирских дел: например, в 625 г. комит и спафарий взошли на великолепный амвон столичной Св. Софии, чтобы… публично обсудить цену на хлеб. Повседневная жизнь и тут брала свое. Следует еще учесть, что амвоны устраивали как правило в ранневизантийских храмах: к IX в. их почти перестали возводить, а там, где они были, упразднили, разобрали.