Леонид Алексеев - Полоцкая земля (очерки истории Северной Белоруссии в IX–XIII вв.)

Этим, однако, события не кончились и развернулись дальше несколько неожиданно. Всеслава не только не преследовали, но сами победители отступили за Днепр [906], за пределы его владений. По-видимому, даже будучи побежден, полоцкий князь далеко не был разгромлен. Преследовать его на его же территории не решались и, предчувствуя в этом новом противнике еще большую непокорность, чем в его отце, предпочитали разделаться с ним даже (в XI в. это еще внове) путем клятвопреступления. Ярославичи отступили ко Рши (Орша) и предложили побежденному князю явиться для переговоров [907]. Эпизод близко напоминал переговоры его отца с отцом Ярославичей — Ярославом Мудрым в 1021 г., окончившиеся тогда, несмотря на поражение, для полоцкого князя блестяще, и Всеслав с детьми переехал Днепр (рис. 70). Схваченный в стане врагов, вопреки клятве, он просидел в Киевском парубе 13½ месяцев. Лишь 13 сентября 1068 г. двери темницы отворились. Толпа восставших киевлян восторженно призывала полоцкого князя на великое киевское княжение.

Восстанию 1068 г. в Киеве посвящена большая литература [908]. Однако никем из исследователей не ставился вопрос о роли в нем полочан, хотя участие их несомненно. Это и заставляет нас заострить свое внимание на этом событии. Начнем с крайне важного текста летописи. Поводом к восстанию, вызванному, по-видимому, усилением эксплуатации, послужило грандиозное поражение Ярославичей в битве с половцами на р. Льте (1068 г.).

Немедленно собравшееся в Киеве вече на требование выдать оружие и коней для продолжения битвы получило от киевского Изяслава отказ.

«И начата людие говорити на воеводу на Коснячька; идоша на гору, с вѣча, и придоша на двор Коснячковъ, и не обрѣтше его, сташа у двора Брячиславля и pѣшa: «Пойдем, высадим дружину свою ис погреба». И разделишася на двое: половина ихъ иде к погребу, а половина ихъ иде по Мосту; си же придоша на княжь дворъ…»

Узнав об освобождении Всеслава, Изяслав вступивший было в переговоры с восставшими, бежал в Польшу. По воле восставших полоцкий князь оказался на великом киевском княжении [909].

Было бы излишним разбирать вопрос об участии в восстании Все-слава Полоцкого, так как восставшим полоцкий князь был, безусловно, социально далек. Для нас важно другое. Почему взбешенные отсутствием Коснячка киевляне временно оставили первоначальное намерение сразу же идти к Изяславу? Почему именно у двора Брячислава они устроили совещание и наметили план действий (по которому они разделились на двое и шли выполнять две задачи)? Почему именно там раздался клич «высадим дружину свою ис погреба». Иными словами: что такое «двор Брячи-славль» в Киеве и какова его роль во всех этих событиях?

Двором Брячислава здесь, по-видимому, называли торговое подворье полоцких князей, отстроенное Брячиславом Изяславпчем в первой половине XI в., очевидно, после примирения с Изяславом (1021 г.). Нет смысла сомневаться в его принадлежности этому князю, как это делает М. К. Картер [910]. Брячислав Полоцкий, боровшийся за широкую беспрепятственную торговлю Полоцкой земли, добился значительных уступок Ярослава Мудрого на волоках, и, таким образом, был налажен тесный контакт с Киевом. Следует ли удивляться, что, заботясь о торговых путях и, несомненно, ими пользуясь, этот князь отстроил в Киеве, на пути в Византию, свой двор, свою «контуру». Наличие подобных дворов, правда, для XII и XVIII вв. зафиксировано летописями (двор новгородских купцов в XII в. существовал в Киеве — на Подоле у так называемой Новгородской божницы [911], в Новгороде известен немецкий готский двор [912], а также Плесковичский (Псковский) двор начала XV в.) [913]. В Смоленске в XIII в. существовали дворы немецких купцов, которые позднее образовали на берегу Днепра и Рачевки свою особую слободу и особую немецкую церковь [914]и т. д. Вокруг этих дворов (или на этих дворах) жили торговые люди, остановившиеся в этом городе [915]. Таким, по-видимому, был и двор, отстроенный Брячиславом в Киеве, вероятно, после примирения с Ярославом Мудрым, т. е. в 20–40-х годах, и именуемый «двор Брячиславль» [916].

Итак, восставшие киевляне направились к Брячиславлю двору не случайно. Здесь сосредоточивались лица некиевского происхождения, вынесшие на своих плечах годовое хозяйничанье изяславовых ставленников в Полоцкой земле в период пленения Всеслава Брячиславича. Очевидно, этим людям и принадлежал первый клич: «… высадим дружину свою ис погреба!» Под словом «дружина», таким образом, следует понимать, если не самого Всеслава, то, вероятно, его дружину, схваченную на Рши после его пленения, а может быть, и просто полочан — сторонников Всеслава, арестованных в Киеве при заключении полоцкого князя в поруб [917].

Какой из предложенных вариантов правильнее, доказать нельзя, да это сейчас и не так существенно. Важно одно: роль полоцких купцов в киевском восстании была велика. Благодаря им восставшие киевляне организовались, борьба за освобождение Всеслава приобрела в нем центральное место и обратила в бегство киевского Изяслава.

Нас удивляет полное отсутствие в летописи сведений о деятельности Всеслава в момент его семимесячного княжения в Киеве. Мы так и не знаем, чем кончились требования восставших. Дал ли им Всеслав оружие и коней, состоялась ли новая битва с половцами, которой они жаждали. Прошлась ли по летописи рука другого древнерусского книжника, начисто выбросившая все, относящееся к незаконному узурпатору-князю, или, вопреки предположению А. А. Шахматова, летописец Никон (автор текста) еще не прибыл в то время в Киев — решить трудно. Лишь одна туманная фраза «Слова о полку Игореве», вероятно, относится к этому периоду биографии Всеслава: «Всеслав — князь людем судяше, князем грады рядяше, а сам в ночь влѣкомъ рыскайте: изъ Кыева дорискаше до кур Тмутороканя.» [918]. Вряд ли здесь идет речь «о каком-то стремительном походе Всеслава из Киева в далекую Тмутаракань [919]. Поездка туда неминуемо кончилась бы для Всеслава потерей Киева, которого жаждал и которым коварно овладел через 5 лет черниговский Святослав. Нам важно, что в период киевского княжения Всеслав Полоцкий был полновластным великим князем, судившим и рядившим в своих новых владениях по своему усмотрению.

В следующем, 1069 г. Изяслав с большой помощью польского короля Болеслава Храброго двинулся на Киев, а Всеслав бежал в Полоцк, откуда был изгнан, гнавшимся за ним Мстиславом Изяславичем [920].

Захват Полоцка карательной экспедицией и вокняжение там Мстислава Изяславича не могли не лечь тяжелым бременем на Полоцкое княжество. Летопись ничего не сообщает о политике Мстислава в этой стране, но его действия при вступлении в Киев (1069 г.) заставляют предполагать, что методы управления, примененные им здесь, вероятно, продолжали линию, начатую в Киеве, и служили целям безмерной наживы и ограбления побежденной страны, что, несомненно, должно было облегчить Всеславу возврат на полоцкий стол.