Сергей Сорочан - Ромейское царство

Зато на Балканах положение Ромейского царства крепло. Стремясь защитить стратегически важные земли Фракии, Константин V Исавр повел успешные войны с угрожавшей ромеям Болгарией. Он задался целью совсем уничтожить эту страну, в которой видел главного врага. Болгары в свою очередь ненавидели византийцев и боялись попасть в железные руки царских стратигов, привыкших повелевать людьми, тем более язычниками, как рабами. Василевс, ломая отчаянное вражеское сопротивление, совершил вглубь славянской и болгарской территории не менее девяти полномасштабных, крупнейших военных походов с использованием конницы и огромного флота, укрепил на границе обновленную цепь крепостей, организовывал массовые переселения сирийцев и армян из Малой Азии на земли Фракии и в Подунавье, а 208 тысяч славян из Македонии и болгарской территории — в Малую Азию, Вифинию, где их ранее уже селили. Перед императором ромеев склонила головы также нахарары — армянская великокняжеская знать. В значительной степени вырезанная мусульманами после подавления крупнейшего антиарабского восстания 774/775 г., она была не прочь присоединиться к Ромейскому царству, хотя не имела для этого сил.

В любом случае, при всех издержках и проблемах на будущее, свершенное указывало на пик могущества раннесредневековой византийской державы. Поэтому немецкий византинист Ильзе Рохов с полным правом констатировал в своей книге о Константине V: «…он не жестокий и дикий император, а скорее талантливый политик, сумевший разобраться в ситуации VIII в., провести необходимые политические преобразования и радевший за стабильное государство».

Внутренняя жизнь Ромейского царства при Льве III оказалась отмечена раздорами и беспорядками в сфере религии. Они были возбуждены иконоборским движением, то есть преследованием почитания икон со стороны государства. Насколько это было аномалией, отклонением от нормального развития? Каковы были причины этого явления? Что собственно означало иконоборство? На эти вопросы пытались найти ответ многие исследователи, но однозначно они так и не решены.

На Востоке, в глубине Малой Азии, то есть в ядровых землях Византии, составлявших ее оплот, уже давно существовали христианские секты близкие к иудаизму и мусульманству. Их приверженцы указывали на бесполезность поклонения иконам, находя в «бездушных и безмолвных раскрашенных досках» «изобретение диавольского коварства», — почти тех же языческих идолов, против которых была направлена вторая заповедь Бога, данная через библейского Пророка Моисея: «Не сотвори себе кумира». По словам этих сектантов, верующие под предлогом почитания истинного Бога наполнили мир богами в еще большем количестве, чем их было в языческих храмах, то есть римский мир снова стал как бы языческим. Дело в том, что первые христиане действительно не молились иконам и не знали их долгое время. Раннее христианство как чисто духовная религия исключало почитание икон. Первые изображения живых существ в церквах, рисунки Христа и Божьей Матери появились на Востоке не ранее V в. Даже в конце VI в. Папа римский Григорий I Великий писал, что ни одна вещь, сделанная человеческими руками, не может быть годной для того, чтобы на нее молились и чтили как Божественную. В то же время он не оправдывал случаев уничтожения уже существовавших святых образов. В Церкви понимали, что такие образные картинки, особенно из Священного Писания, важны в миссионерской деятельности, ибо были понятны даже неграмотным.

В VI–VII вв. в Империи широко распространилось почитание святых образов, через которые ромеям и тем более варварскому населению было легче приобщаться к христианской религии. Это стало одной из важнейших форм выражения благочестия. Правда, иконопочитание то и дело доходило до фанатичных крайностей, которые вылились в совсем эксцентричный культ икон, начавших все чаще использоваться верующими с отклонением от церковных догм, не по назначению, едва ли не как языческие обереги, идолы. Согласно сборникам чудес святых, выпитый воск из растопленной печати с ликом Св. Артемия, исцелял от грыжи, а Свв. врачеватели Косма и Дамиан излечили болящую, повелев ей выпить смешанную с водой штукатурку с фрески с изображением святых. Даже краска или пыль с икон наделялись спасающей силой и, случалось, принимались внутрь вместе со Святым Причастием или вместо него. Бывало, при Святом Крещении иконами заменяли живых крестных родителей и шли на прочие подобные злоупотребления, подчас неотличимые от магических практик. К такой экзальтации верующих ромеев тянуло, как пьяниц к вину.

В общем, культ икон, развившись, становился все более неупорядоченным и неуправляемым. Грань между почитанием и слепым поклонением стерлась. Подобное поведение во многом объяснимо многочисленными бедами тяжелого VII столетия, экономическим спадом послеюстиниановского времени, регулярными вспышками безжалостной смертницы-чумы, стихийными бедствиями, изматывающей перманентной войной с арабами, приведшей к кризису, вздорожанию книг из-за прекращения привоза папируса из Египта, спаду культуры, который будет продолжаться более ста лет, до конца VIII в. Все вместе это создавало постоянную нездоровую атмосферу ужаса, апокалиптических пророчеств, подогревало мистические настроения, умножало суеверия, веру в чудо, в оберегающую силу, проявлявшую себя через иконы, культ святых, получивший к этому времени развитие в разных регионах Империи. Ведь ромеи всегда буквально понимали библейское выражение, что вера движет горами.

Хотя Вселенский церковный собор, собравшийся в 691–692 гг. в Труллосе , то есть в знаменитом «Круглом зале» Большого императорского дворца , высказался за почитание икон и сделал это очень обоснованно, принятое высокое решение не остановило, а даже, напротив, активизировало нападки некоторой части ромейского общества на идею иконопочитания, что через пару десятилетий привело к образованию двух враждебных религиозных группировок.

Борясь за чистоту веры и служения Богу, прежде всего, против внешних знаков почтения к иконам в виде поклонов, целования, возжения свечей, воскурения фимиама, каждения, иконокласты , — дословно с греческого «иконоломатели», выдвинули революционное положение о том, что иконопочитание есть извращение истинного христианства, дань грубому суеверию, пережиткам язычества. Они соглашались в том, что иконы могут быть полезны для напоминания о Боге и божественном, но возражали, что из этого еще не следует их святость. Ведь изображения, как предметы о чем то напоминающие, совсем не то, что изображения как предмет поклонения. Как возможно, — с возмущением вопрошали иконоборцы, — чтобы Господь наш Иисус Христос, будучи одним лицом при неслитном единении двух естеств — материального и нематериального, — писался, то есть изображался низменными красками и другими материалами? Они ссылались на некоторые места Священного Писания и приводили весомые богословские доводы из христологических споров. Что изображают иконы? Если само божество, то это противоречит Священному Писанию. Ибо Бог Дух — неописуемый и непознаваемый не может быть осмыслен утлым человеческим разумом и тем более увиден глазами смертного, греховного существа. Если иконописец изображает только человеческую природу, плоть Иисуса Христа, он впадает в ересь несториан, если же напротив — божественную сущность Спасителя, то это ересь монофиситства. К тому же никто из иконописцев в точности не знает, как именно выглядел Господь, и значит, рисует лишь подобие плоти, и подобие несовершенное. Тем более нельзя изобразить воплощенное и воскресшее Слово — Логос . Недаром все евангелисты подчеркивали, что после Воскресения Господь мог как быть узнаваем учениками, так и оставаться неузнанным. Следовательно, икона — нечто иное по сравнению с Христом, не изображенный образ божества, а всего лишь мертвая материя, бездушная картинка, никак не связанная с Богом, по сути дела, идол, тот самый «золотой телец», на поклонение которому был наложен библейский запрет как на один из самых страшных, смертных грехов, за который и следуют наказания в виде многочисленных бед.