Сергей Сорочан - Ромейское царство

Пытавшийся найти защиту у алтаря в Студийском монастыре, судорожно дрожащий Михаил V несмотря на рыдания и мольбы, был ослеплен вместе со своим дядей, новелисимом Константином, а для верности подвергнут еще и пострижениюв монахи и ссылке на эгейский остров Хиос. Причина его поражения заключалась в том, что круги, на которые он ориентировался, были слабы по сравнению с главными «политическими игроками» — силами, представленными столичной чиновной бюрократией и оппозиционной военной аристократией. Именно они воспользовались плодами переворота, вернули на трон 64-летнюю Зою и впридачу к ней еще более старую Феодору, хотя обе сестры люто ненавидели друг друга. Разумеется, пришедшие к власти честолюбивая, порывистая, похотливая, попросту неумная, крайне расточительная, склонная к интригам, приземистая, пухлая императрица и ее окруженная эктомами-евнухами, болтливая, скупая, высокая и худая, с непропорционально маленькой головой, мрачная старая дева — коронованная сестра, хотя и пытались навести порядок в администрации, руководили страной, мягко говоря, плохо. Детей у них не было и по возрасту уже и быть не могло, а разногласия не способствовали столь желанной стабильности. Поэтому было предложено найти им мужа, который возьмет дело в свои руки. Феодора напрочь отказалась от такого варианта, поскольку приняла «политическую смерть» — монашеский постриг, но идею поддержала продолжавшая мечтать о браке неугомонная, любвеобильная Зоя, вспомнившая об одном из синклитиков, своем фаворите, Константине из древнего, благородного, богатого семейства Мономахов, семь лет назад сосланном Орфанотрофом на остров Лесбос.

В итоге новым хозяином Большого императорского дворца по требованию синклита вскоре стал очередной, уже третий по счету муж императрицы Зои, жизнелюбивый, элегантный, утонченный красавец Константин IX Мономах (1042–1055 гг). Василевс, щедрый, добродушный шутник, был на двадцать лет моложе своей не в меру молодящейся жены и имел стойкую репутацию дамского угодника. Вскоре к негодованию константинопольцев, он закрутил шашни со своей бывшей любовницей, племянницей его второй жены, умной, красивой Склиреной, внучкой старого Варды Склира, причем снисходительная Зоя не препятствовала этой вопиющей связи. Лишь смерь Склирены, в 1044 г. умершей от легочной болезни, разрушила эту «семью на троих». В 1050 г. Константин потерял и старушку Зою, которую неумеренно, показно оплакал, чтобы в оставшиеся пять лет жизни никогда больше не печалиться. Вообще, слабовольный император страдал ненасытной жаждой удовольствий, легкомысленных развлечений и, абсолютно безответственный, пренебрегал делами, не забывая лишь, как и его предшественник, жесточайше взыскивать поборы и осыпать невероятно щедрыми дарениями — апокомбиямицеркви, особенно Св. Софию, где благодаря этому перешли с воскресного на ежедневное литургическое богослужение. По словам Михаила Пселла, такое поведение сменявших друг друга правителей стало «причиной болезней в то время еще здорового государства», хотя на самом деле все было гораздо сложнее, чем неумелая расстановка кадров, налоговые «хитрости», безудержное мотовство, расточительность, легкомыслие и пагубные привычки недалеких императоров и императриц.

В итоге в течение почти всей второй четверти XI в. позиции василевсов слабели, а высшая столичная гражданская знать, которой автократоры передоверили заботы, занимала ключевые позиции в управлении Ромейским царством. Из их рядов вышли такие возвысившиеся, богатые знатные семейства как Кируларии или Макремволиты. Они заполучили власть над правительственной машиной и наплодили множество государственных постов, зачастую дублирующих функции друг друга. Пытаясь лишить своих политических противников преимуществ, правящая чиновная аристократия опустошала казну «до последней монетки» и вместе с тем зверски преследовала налогоплательщиков — должников казны, лишала многие церкви и монастыри государственных продовольственных субсидий ( опсония ), узурпировала право суда. Попыткой спастись от экономического кризиса стало девальвирование номисмы, а это лишило ее статуса международно признанной валюты, каким она обладала столько веков.

В борьбу за власть включились и такие аристократические, магнатские семейства, которые были связаны с военной службой и извлекали выгоды из своего участия в военных действиях. Среди них выделяются те, кого ромеи называли «македонцы». В свое время они сражались с болгарами и обосновались в Адрианополе. Диогены, Даласины, Мелиссины, Вурцы , Тарониты участвовали в столкновениях и с мусульманами. Многие из них были армянского происхождения и представляли целые кланы с их свитами и клиентами. Все они приняли участие во множестве бунтов, ослаблявших Империю.

Но особенно опасной стала политика сокращения расходов на армию и ее численности. Правители Ромейского царства делали это не только потому, что были не в состоянии нести расходы на армию военного времени, но еще больше потому, что боялись усиления влияния военной провинциальной элиты. Вреда такой политики не понимала и сама недовольная провинциальная элита, озабоченная, как правило, лишь своим положением и взаимоотношениями с правящим василевсом. Прежнего мира и стабильности, достигнутого к концу правления Василия II, уже не было, враги вновь стояли у границ, а стратиотам легкомысленно разрешали откупаться от военной службы. Ликвидация крестьянских и стратиотских фемных наделов шла с огромной быстротой, что негативно отражалось на оборонной и податной силе страны.

Кроме того, византинисты отмечают, что большие достижения в военном деле и громкие успехи второй половины X — первой четверти XI вв. имели оборотную сторону. Они создали у ромеев иллюзорное ощущение безопасности, которое способствовало распространению пацифизма и презрения к армии среди гражданского населения. Даже установление безопасности на море, достигнутое к XI в. долгими усилиями, теперь сыграло роковую роль. Византийцы перешли на использование торгового флота, представив праздно гнить грозным дромонам. В итоге оказался значительно уменьшен военно-морской флот, былая слава Ромейского царства. Это было преступным неразумием, поскольку впоследствии он так и не восстановился после регресса и поэтому не смог соперничать с набиравшими мощь флотами италийских городов. В подобных случаях страна всегда платила высокую цену за свою беспечность.

Фемными ополчениями слишком долго пренебрегали в пользу регулярных войск. В силу этой и других причин социально-экономического характера фемные армии прекращали свое существование, а фемы теряли военный характер, превращаясь в гражданские административно-территориальные, фискальные округа. Само название «фема» в правление Константина Мономаха начинает выходит из употребления и теряет свой прежний смысл. Теряет свои полномочия и стратиг фемы. Его должность теперь носит сугубо гражданский характер. Фемной армии, по крайней мере, как фундамента военных сил Империи ромеев, больше не существовало. Фемного войска теперь не хватало даже для пограничной и гарнизонной службы, тогда как системы регионального управления и командования, известные как пограничные дукаты и катепанаты, годились больше для мобилизации, сбора и организации армий вторжения на неприятельскую территорию, но не могли самостоятельно отражать вражеские удары по внутренним областям страны.