Сергей Сорочан - Ромейское царство

Дав выход страху, безудержной ненависти, жестокости, чувству безумной жажды крушить все и вся, участники «пиратской» экспедиции бессмысленно уничтожали бесценные памятники искусства. Низвергались и разбивались статуи дивной красоты прославленных древних ваятелей, разрушались прекрасные дворцы, храмы и здания, портики и колоннады. С неистовой яростью была бессмысленно сметена даже часть оборонительных стен.

Многие великолепные творения рук человеческих, прекрасные, искусные статуи мастеров древности были разрублены на части, переплавлены и превращены в медные и бронзовые монеты, которые латины стали выпускать, подражая типам византийских монет Комнинов. Такая участь постигла громадных размеров изваяние Геракла, творение гениального Лисиппа, стоявшее на ипподроме (предание гласит, что только окружность пальца греческого героя равнялась поясу человека), и еще более гигантскую статую Беллерефонта на крылатом коне Пегасе, круп которого был столь широк, что на нем ежегодно устраивали себе гнезда десять цапель. Не пощадили «воины Христовы» даже бронзовую статую Девы Марии, украшавшую один из центральных кварталов Константинополя. Тем более, та же участь постигла знаменитые статуи Геры Самосаттской, Парисса, Афродиты и многие другие. Больше везло тому, что попадало в руки знавших толк в красоте венецианцам, в частности, знаменитой бронзовой квадриге коней Лисиппа, стоявшей над карцерами-стойлами константинопольского ипподрома. Ее бережно сняли и отослали в Венецию. До сих пор она украшает возвышение над главным порталом собора Св. Марка.

В глазах ослепленных жадностью крестоносцев цену имело золото, и только оно, все остальное выбрасывалось и втаптывалось в грязь. В огонь летели произведения древних мыслителей и ученых, религиозные книги «схизматиков», с которых сдирали дорогие оклады. Мародеры не оставили в покое даже церкви и прах византийских императоров. Ворвавшись в царские усыпальницы, рыцари разбивали саркофаги и обдирали их содержимое: внимание привлекали лишь драгоценности, серебро и золото. Заповеди Христа были забыты, когда открылась возможность за считанные дни сказочно разбогатеть. «И радовались они весьма чести и победе, Господом им дарованной, — с восторгом вспоминал Жоффруа де Виллардуэн, — ибо тот, кто доселе был беден стал богат и имущ».

Главный храм Ромейского царства, величественная Св. София, подверглась страшному опустошению и осквернению. Западные варвары рубили на куски и делили между собой украшенные драгоценностями, необыкновенной красоты святые аналои — столики для размещения церковных книг, «…забирали священные сосуды, предметы необыкновенного искусства и чрезвычайной редкости, серебро и золото, которыми были обложены кафедры, амвоны и врата», а для того, чтобы вывезти награбленное, ввели внутрь притворов Св. Софии вьючных животных, мулов и лошадей с седлами, которые, — ужасается Никита Хониат, — «пугаясь блестящего пола, не хотели войти, но они били их и таким образом осквернили их калом и кровью священный пол храма». Целью охоты победителей были также древние христианские священные реликвии и мощи святых, драгоценная богослужебная утварь и богато украшенные иконы, которые представляли как религиозную, так и художественную ценность. К слову, благодаря вывезенным реликвиям в западной Европе развилось паломничество, а оно, в свою очередь, способствовало складыванию здесь сетей коммуникаций.

Только наступившее лунное затмение приостановило этот разнузданный грабеж, поскольку суеверные крестоносцы сочли его дурным знаком. Насколько кощунственным было зафиксированное хронистами поведение западных ратников и пилигримов, трудно сказать: в отличие от разъяренных ромеев, писавших об этом, сами крестоносцы помалкивали о подобных леденящих душу эксцессах и не видели в своем поведении в Константинополе ничего необычного. Для них это было всего лишь «Константинопольское опустошение», как называлась одна из латинских хроник, описавших случившееся. Так поступали в любом захваченном городе, в том числе и западном, даже католическом, подвергая его страшной резне, ограблению, разрушению и пожарам. Если что и волновало победителей, так это организация справедливого раздела колоссальной, фантастической добычи, которая во много превзошла то, что обещал дать злополучный Алексей IV Ангел западным войскам, приведшим его на престол.

Это был самый черный час Константинополя, обрекший то, что останется от Империи на роковую судьбу под пятой все новых и новых захватчиков. Богохранимая столица христианнейших ромейских автократоров, краса и гордость всего средневекового мира, всегда поражавший путешественников своим великолепием и блеском, теперь представляла ужасное зрелище. Несчастные ромеи еще никогда не сталкивались с бедствием подобного масштаба. Половина города в ходе трех пожаров превратилась в дымящие развалины, другая — была опустошена и разграблена. Разоренные потрясенные горожане, лишенные крова и пропитания, потерянно бродили по пепелищам своих очагов. Брошенные на произвол судьбы, константинопольцы собирались группами и покидали город, скорбя, кто о гибели имущества, кто о поруганной чести дочерей и жен, — «…каждый шел со своим горем», как печально записал Никита Хониат. С одной из таких групп ехал Патриарх Иоанн Каматир, «…не имея ни дорожной котомки, ни денег, без жезла и без сандалий, в одном хитончике». Чтобы выжить, некогда чванливые горожане, а ныне грязные, оборванные беженцы распродавали за бесценок последнее. «Теперь и мы обогатимся» — злорадно бросали им в спину крестьяне окрестных сел, хотя каждый понимал, что впереди всех ждут отнюдь не лучшие времена.

«Новый Рим» простоял почти девять веков. О его стены разбилась не одна волна варварских нашествий. Их не сумели преодолеть дикие авары и славяне, искусные персы и арабы, храбрые болгары и русы. Это был единственный из городов древности, который, как эмоционально заметил Ларс Браунворт, «…никогда не слышал вони сапог иностранных захватчиков». По иронии жестокой судьбы древней столице Константина I Великого было суждено, по словам ромеев, «испить чашу гнева от руки Господней», а именно, погибнуть жертвой «воинства Христова», крестоносцев, поклявшихся защищать христианские святыни, не проливать кровь братьев-христиан, но забывших в конечном счете о своих обетах. Они, как обвинял Папа Иннокентий III, не только «безрассудно отклонились от… чистого намерения» и не вернули из рук мусульман Иерусалим, но даже не достигли Святой земли. Кризис крестоносного движения обрек его на неудачу. Блеск золота превратил «ратников Христа» в безжалостных, алчных грабителей и насильников, сделав вражду ромеев к латинам просто непримиримой.