Сергей Сорочан - Ромейское царство

Этот любитель складывать жуткие башни, пирамиды из отрубленных голов поверженных народов создал себе громкую, страшную славу, которая вместе с его лазутчиками-провокаторами шла впереди его походов, вселяя ужас в сердца врагов. Так, в 1387 г. во время похода в Иран по его приказу в городе Исфагане были отсечены головы 70 тысяч человек мирного населения и из этих голов сложена большая пирамида. В Дамаске он сжег всех жителей в Великой мечети. В Тикрите каждый воин Тимура должен был показать ему по две отрубленные головы или лишиться своей. В Исфизаре была выложена башня из связанных пленников, скрепленных быстро сохнущей известью, с высоты которой муллы призвали мусульман к победной благодарственной молитве. В Индии в 1398 г. эмир приказал умертвить 100 тысяч пленных только потому, что их тяжело было вести в далекую Среднюю Азию. При взятии Багдада в 1401 г. в один день было вырезано 90 тысяч жителей, из голов которых сложили 120 башен. При малейших попытках покоренного населения дать отпор Тимур Ланг приказывал закапывать людей живыми. Своей безмерной жестокостью даже для тех видавших виды времен он вызывал всеобщий ужас. Всюду, где проходили войска «Железного хромца», они несли смерть и оставляли пожарища, развалины, запах гари и мертвечины. «Там не было слышно ни лая собак, ни голоса домашней птицы, ни плача ребенка» — писал византийский историк Дука Фокийский об этих чудовищных опустошениях. Наконец пришел черед османов, которым досталось за то, что они вытеснили из Малой Азии других мусульманских эмиров и беев и могли стать препятствием для планируемого Тимуром похода в Египет.

20 июля 1402 г. в битве при Ангоре (современной Анкаре) в центре Анатолии сошлись два сильных, боеспособных войска. Тимуру удалось склонить к измене некоторых сельчукских эмиров, недовольных султаном Баязидом I, и это решило исход короткого, но ужасающего по кровопролитию побоища, стоившего жизни пятнадцати тысячам османских воинов. В нем были задействованы даже боевые слоны из Индии. Турецкая армия оказалась смята и раздавлена, а ее предводитель, гроза всех христиан, могущественный Баязид, вместе с одним из своих сыновей, Мусой, захвачен в плен. С легендой о непобедимости стремительного османского султана было покончено. Тамерлан посадил его в железную клетку, которую вез перед своей армией, периодически использовал пленного как скамеечку для ног, а любимую жену-сербку из гарема султана заставлял униженно прислуживать обнаженной. Через восемь месяцев гордый турок покончил жизнь самоубийством: не вынеся позора и издевательств, он отравился ядом, тайком переданным подкупленным рабом. Впрочем, после этого Тимур великодушно отпустил Мусу и разрешил ему забрать тело отца для погребения в родовом мавзолее.

Оставив позади сожженную, изнасилованную османскую столицу Брусу и павших в Смирне храбрых рыцарей-госпитальеров, «Железный хромец» не стал закрепляться на землях османов, не нанес им роковой удар и в 1403 г. вернулся в Среднюю Азию, чтобы восполнить понесенные потери. Через два года, во время подготовки к походу в освободившийся от монголов Китай, ужасный завоеватель умер от лихорадки, а его пестрая держава, скрепленная лишь кровопролитием и грубым насилием, быстро распалась. Старший сын Тимура, длиннобородый султан Шахрух (1405–1447 гг.), сумел сохранить под своим контролем только Среднюю Азию, Иран и неприветливый, каменистый Афганистан. Остальное было утеряно. Мечте свирепого завоевателя, пышно прозванного Повелителем Вселенной, Мечом Аллаха, Рожденным Под Счастливой Звездой, не суждено было сбыться. Однако и Османское государство оказалось расколото и ввергнуто в пучину междоусобицы претендентов, соперничавших за трон турецкого султана и нуждавшихся в любой помощи, даже со стороны слабого Ромейского царства. Так один кровавый и жестокий враг пал жертвой другого, еще более могущественного и беспощадного, которому тоже пришел конец.

Судьба, руками воинов свирепого Тимура Хромого, наголову разбивших турок летом 1402 г., предоставила византийцам еще один шанс для возрождения, но в конечном счете они не смогли воспользоваться им. Случившееся стало лишь отсрочкой неизбежного. Предыдущие потери были невосполнимы. Местами крестьянское население сократилось на 80 %, как это было, например, между 1321 и 1409 гг. на тех землях Македонии, что принадлежали монастырям Афона. В обезлюдевшей стране царила анархия, распри охватили последний византийский оплот на юге Греции — Морею, где после продолжительной болезни умер, не оставив законных наследников, деспот Феодор I, брат Мануила II Палеолога. Постоянно враждовавшие венецианцы и генуэзцы нагло вмешивались во внутренние дела греков, ослабляя друг друга и сея новые, фатальные семена раздора. Их фактории теперь сами несли финансовые потери из-за общей нестабильности и отчаянного положения экономики Ромейского царства, что толкало италийцев на поиск соглашения с османами. На церковном Соборе 1414–1418 гг. в Констанце, куда дважды приезжали делегации византийцев, Папа Мартин V пока еще вежливо, но настоятельно склонял императора и Патриарха греков к обсуждению вопроса о церковной унии. Не отказываясь от этого предложения, византийская сторона, как и прежде, требовала, чтобы переговоры прошли только на Вселенском соборе, созвать который надлежало в византийской столице.

Впрочем, пользуясь тем, что трое сыновей Баязида — Сулейман, Муса и Мехмед, а вместе с ними европейские и азиатские земли разорванной Османской державы погрязли в междоусобице, переросшей в 1413–1418 гг. в настоящую гражданскую войну, Византия, проводя в отношении османов политику интриг и оказывая поддержку то одному, то другому претенденту на султанский трон, укрывая у себя таких беглых смутьянов, смогла добиться от турок беспрецедентных уступок, освободиться от позорной вассальной зависимости и тягостной дани. Более того, она сама формально стала сюзереном турецкого султана, ненадолго вернула себе Фессалонику с окрестностями, включая Афон, а также уютные территории на побережье Мраморного моря и некоторых эгейских островах. Пользуясь временным перемирием, Мануил II занялся укреплением оборонительных сооружений, заново, с огромным трудом отстроил на Коринфском (Истмийском) перешейке Гексамилион, то есть оборонительную стену в шесть миль, которая от моря до моря преградила доступ на Пелопоннес. Его старший сын-соправитель, Иоанн VIII, даже решился напасть на латинскую Ахею, которую пытались удержать венецианцы, в свою очередь в 1416 г. нанесшие поражение сравнительно еще слабому турецкому флоту недалеко от Константинополя. Все это свидетельствует, что у державы ромеев еще оставались силы, она была жизнеспособным государством, способным восстановиться, и лишь внешние неблагоприятные обстоятельства были главной причиной неотвратимо надвигавшейся катастрофы. Жизнь показала, что ее не избежать, ибо оставался главный корень бед.