Сергей Сорочан - Ромейское царство

В конечном счете монофелитство тоже было осуждено в 680–681 гг. на Шестом Вселенском соборе в Константинополе, проведшим в течение одиннадцати месяцев 18 заседаний. Собор провозгласил, что Богочеловек имеет две воли, как и два естества, причем Его человеческая воля подчиняется божественной. Те, кто придерживался иной точки зрения, в очередной раз были осуждены и прокляты. Впрочем, важно понять, что примирение потеряло прежнюю актуальность и лишилось смысла в новых условиях: большинство восточных монофиситов теперь попало под власть захватчиков-арабов и попросту перестали быть подданными василевсов. Так или иначе титанические усилия императоров ромеев по цементированию Империи единой, компромиссной церковной доктриной оказались тщетными и после утраты восточных провинций василевсам ромеев надо было заботиться уже только о той Церкви, которая осталась на уцелевших территориях и разделяла главную вероучительную формулу — догматическое определение (орос) Халкидонского собора. Народ на этих территориях не поддерживал монофелитство, которое осталось только в Сирии.

Пока Соборы и влиятельные богословы спорили относительно философских терминов «природа», «сущность», «вещество», «лицо», «воля», «энергия» — всех этих фисис, усия, ипостасис, фелисис, просопон, натура, ессенция, субстанция, персона, и о том, что ими не является, в Империи росло количество монахов, катализаторов этих богословских споров. Причем в этих спорах, не трудно заметить, уже очень рано проявились сепаратистские настроения и разногласия в философской направленности греческого Востока и латинского Запада в рамках одной мировоззренческой системы — христианства. С течением времени эти тенденции, пока еще слабые, будут углубляться, регионолизоваться и приведут к обособлению восточной — Православной (Греческой) и западной — Латинской (Католической) Церквей.

Другая особенность Ромейского царства коренилась в забвении понятия политической партии. Империя сокрушила всякую оппозицию. Но оппозиция, подавленная как политическая сила, ожила в религиозной форме. Другими словами, люди, которые не имели возможности объединиться под политическими лозунгами, имели полную свободу объединиться под лозунгами богословскими. Именно так они и поступали: на словах отстаивали свои теологические доктрины, а на деле утверждали политические идеи. Отсюда же наличие необычайно сильного размаха и непрерывных традиций массовых народно-еретических движений социального протеста, опять-таки принимавших форму религиозных споров. Правительству приходилось преследовать их, чтобы выявлять подобные потенциальные политические партии внутри Империи.

Самыми радикальными при этом были действия сект «новых пророков» — монтанистов , пользовавшихся особой популярностью среди христианских женщин, мессалиан (дословно с греческого и сирийского «молитвенников») и близких к ним, особенно влиятельных в Ромейском царстве и за его пределами, на Востоке, манихеев, которые, хотя и относили себя тоже к христианам, не признавали духовенства как такового и верили в одновременное существование Бога Добра и Бога Зла, вечно борющихся между собой за власть над человеком, за его гибель или спасение. Они были распространены как среди городского, так и сельского населения, и заложили основы последующих мощных средневековых еретических движений, которым будет суждено потрясти не только Ромейское царство, но и другие европейские страны — Болгарию, Францию, Италию, Чехию. Экспорт богословских идей, у истоков которых стояли ромеи, влиял на весь мир.

Так или иначе, обещание лучшей жизни для всех верующих на этом свете и на том давало ранневизантийской Церкви право вмешиваться во все сферы будничной жизни, заставить обращаться к ней по любому вопросу, управлять мыслью, служить проводником во всех делах. Она благословляла дома и занятия ромеев, крестила взрослых и детей, проводила через чин миропомазания , венчала новобрачных, осуществляла последнее помазание, когда они лежали при смерти, погребала усопших. Ей удалось улучшить удел женщин, стариков, больных, бедных.

Раздача милостыни городским беднякам, вдовам, многочисленным нищим, всем, кто не имел крова, больным, узникам изначально стала одной из главных функций Церкви. Кроме того, при поддержке государства она широко занималась благотворительностью, строила, укомплектовывала персоналом и содержала специализированные учреждения, оказывавшее помощь нуждающимся: больницы — иатрины, носокомионы ; странноприимные дома — птохионы ; убежища для сирот и стариков — орфанотрофионы (дословно «сиротопитательницы») и гирокомии или гиронтокомионы , дома-приюты для вдов — хироторофионы , приюты для слепых — тифлокомии, диаконии — бани и зернохранилища, лобокомии , то есть лепрозории — дома для больных проказой-лепрой и даже родильные дома — лохокомии . Следует подчеркнуть, что таков был один из способов создания христианского города-полиса в ранней Византии.

Как уже сказано, немалые средства на все это черпали из постоянно притекавших пожертвований, подарков богобоязненных верующих любого ранга, епископских отчислений, доходов от посещений паломниками святых реликвий, мощей , от продажи многочисленных, размножавшихся евлогиев. Следует подчеркнуть, что специальных спекуляций на этом не было, а дело благотворительности подогревала в значительной мере истинная вера, далекая от корысти. Императорская помощь Церкви даже увеличилась со второй половины VI в., после того, как финансовое положение Церкви пошатнул кризис, затронувший и городские финансы. Кроме того делами благотворительности занимались и все более крепнувшие, росшие в числе монастыри.

Восточная Церковь не ставила перед собой специальной цели миссионерства и тем более мессианства. Византия, если так можно выразиться, была системой, мало склонной учить других. Тем не менее, десятки христианских монахов и священников, особенно в VI в., отправлялись в соседние страны нести слово Божье, а значит, множить число тех, кто мог пополнить число подданных императора ромеев. От берегов Черного моря до плоскогорий Абиссинии, от Дуная до оазисов Сахары распространяли они христианство среди варваров, иноземцев-эфников, расширяли влияние Империи на соседние народы, готовили их включение в своеобразное «ромейское сообщество наций». Примечательно, что это достигалось иногда путем соединения действий посольств с религиозными миссиями, то есть благодаря централизованной государственной политики, но всегда не насильственными способами. Византийцы не знали понятия «святой войны», войны как «дела Господа», и этим выгодно отличались от западноевропейцев.