Александр Чубарьян - Канун трагедии [Сталин и международный кризис: сентябрь 1939 - июнь 1941 года]

И все же глубокий анализ ситуации, сложившейся весной 1940 г., должен был бы показать кремлевским лидерам, что в мировой политике явно назревали весьма серьезные процессы. Прежде всего в период с сентября 1939 г. в отношениях между Советским Союзом и Германией не прекращалась, а иногда да­же усиливалась напряженность. Она проявлялась и во время переговоров по экономическим вопросам и в ряде других обла­стей двусторонних связей. Раздражение между отдельными ве­домствами (вспомним хотя бы ход визита наркома И.Ф. Тевося- на в Германию с группой экспертов) удавалось устранять толь­ко в результате вмешательства руководителей обеих стран. Ча­ще всего это делали Молотов и Риббентроп. Что касается эко­номического соглашения, то понадобился даже обмен личными посланиями между Риббентропом и Сталиным. Возникало не­мало раздражающих моментов и по другим вопросам. Все они в совокупности явно свидетельствовали, что отношения между странами отнюдь не были идиллическими.

В этой ситуации можно было ожидать, что в Москве прове­дут серьезный анализ не только состояния советско-герман­ских отношений, но самое главное их перспектив в общем кон­тексте международного развития. К тому же зона столкнове­ния интересов между Советским Союзом и Германией все больше смещалась в сторону Балкан, Черноморских проливов и Средиземноморья. Во время трудных переговоров с Турцией осенью 1939 г. в Москве отклонили решения, идущие из Анка­ры по советам Лондона и Парижа, опасаясь возможной нега­тивной реакции Германии и испытывая постоянное давление немецких руководящих лиц в Берлине и в Москве.

У нас нет архивных свидетельств и подтверждений, что в Москве проводили серьезные обсуждения всей складываю­щейся ситуации. Нет почти никаких данных и о том, что гото­вились какие-либо аналитические разработки о долгосрочных стратегических намерениях Германии в Европе в целом и осо­бенно ее политики в отношении Советского Союза. Можно было ожидать, что в Москве понимали, сколь проблематич­ным был тот "брак по расчету", который Гитлер заключил со Сталиным в августе — сентябре 1939 г., и насколько он шел вразрез с общим замыслом нацистской верхушки, изло­женным в программных трудах и речах Гитлера и его спод­вижников.

Зимняя война с Финляндией серьезно испортила и без того прохладные отношения Советского Союза с Англией, Франци­ей и особенно с США, которые дали столь нервную реакцию на советские действия против Финляндии.

Все говорило за то, что в Европе ожидаются крупные пере­мены, что США все более активно втягиваются в европейские дела. Но судя по документам и по реальным шагам, советские лидеры были явно не готовы к определению своей долгосроч­ной стратегии. Они были озабочены прежде всего реализацией своих планов в Восточной Европе и по возможности стреми­лись избегать слишком тесных связей с Германией и обвине­ний в том, что Советский Союз является военным союзником Германии.

К весне 1940 г. уже не имелось реального смысла в показ­ных жестах и Москвы и Берлина, символизирующих друже­ские отношения между двумя странами. К их числу относится совместный военный парад в Брест-Литовске, обмен друже­скими посланиями и пр.

В то же время германские намерения просматривались до­вольно ясно и определенно. Сохраняя линию на сотрудничест­во с СССР, нацистское руководство готовилось к решающим битвам на Западе, усиливало свой интерес к Балканам и Юго- Востоку Европы.

В отношениях с Москвой оно делало основной упор на по­лучение зерна, нефтепродуктов и стратегического сырья (цветные металлы), очень часто мало считаясь с ее пожелани­ями и интересами. Как позднее говорили Гитлер и его сподвижники, они полагали, что и так дали Москве слишком многое, предоставив Сталину свободу рук в отведенной ей сфере.

Обе стороны преследовали сугубо прагматические цели. Но, разумеется, все это облекалось до поры до времени во фра­зы и заявления о дружбе и взаимопонимании.

* * *

5 марта 1940 г. Молотов имел пространную беседу с Шулен­бургом, в ходе которой определились некоторые немецкие приоритеты. Прежде всего германское правительство просило отложить на один год вопрос об открытии советского консуль­ства в Варшаве, а также принять меры по прекращению об­стрелов германской пограничной охраны. Затем Шуленбург выразил пожелание использовать какое-либо советское торго­вое судно для получения сведений о погоде в районе к западу от Англии, на что Молотов фактически ответил отказом, явно не желая обострять отношений с Англией. Он также не согласил­ся с немецкой идеей о создании линии воздушного сообщения между Германией и Ираном через СССР. Шуленбург заявил, что Германия полностью снимает вопрос о возможных совет­ских действиях в Афганистане 1.

В тот же день в Берлине К. Риттер и К. Шнурре настойчиво просили советского посла Шкварцева не повышать цены на нефть и тем более не прерывать ее поставки в Германию 2. На следующий день Шкварцев информировал Молотова о своей подробной встрече с Риббентропом, на которой германский министр сообщил о переговорах с американским деятелем Уол­лесом в Берлине и о его встречах с Гитлером.

Из пространных дефиниций Риббентропа заслуживает внимания прежде всего то, что Гитлер исключал любые пере­говоры о восстановлении самостоятельности Польши и Чехо­словакии. По словам фюрера, по всем вопросам разграниче­ния сфер интересов в Восточной Европе Германия будет иметь дело с Советским Союзом. Новым моментом, несом­ненно, следует считать следующее заявление Риббентропа: "Только победой Германия обеспечит новое положение в

Европе... основанием этому может быть разграничение сфер естественных интересов великих держав; причем малые го­сударства, исторически доказавшие законность своего само­стоятельного существования, должны получить свое место при этом разграничении" 3. Он ясно выразился и по вопросу о Финляндии: при внешнем нейтралитете Германия "внутрен­не с СССР"*

Сопоставляя все эти высказывания с другими можно сде­лать вывод: в Берлине готовились для переговоров о возмож­ных новых соглашениях.

Через несколько дней на встрече с Молотовым уже Шулен­бург информировал советское правительство о пребывании Уоллеса в Берлине. Создавалось впечатление о подготовке Гер­мании к новому этапу "странной войны", поскольку несколько раз Шуленбург цитировал Риббентропа и говорил, что Герма­ния "сломит силу англо-французского блока". Интересно и то, что Шуленбург сообщил Молотову: по его сведениям, Турция может под давлением Англии и Франции "зажать СССР в ... ти­ски, используя для этого и Дарданеллы" (т.е. открыть Проливы). В ответ Молотов выразил лишь надежду, что турки вряд ли под­дадутся нажиму Англии и Франции 5.