Александр Чубарьян - Канун трагедии [Сталин и международный кризис: сентябрь 1939 - июнь 1941 года]

В эти же дни Германия занялась зондированием еще одного вопроса. 10—11 марта Риббентроп посетил Рим и в ходе встреч с Муссолини и Чиано явно стремился побудить их улучшить со­ветско-итальянские отношения и ослабить связи Италии с Францией и Англией. Он заговорил о желательности значи­тельного улучшения советско-итальянских отношений. По воз­вращении в Берлин Риббентроп поручил Шуленбургу сооб­щить Молотову, что Муссолини стремится укрепить экономи­ческие и политические связи с Москвой 6.

Через несколько дней советский поверенный в Риме Гель- фанд встречался с Чиано, который сказал, что именно Риббен­троп является сторонником улучшения итало-советских отно­шений. Но у Гельфанда сложилось впечатление, что Италия не собирается радикально менять свою линию в отношении СССР 7.

Все эти разговоры преследовали цель выяснить намере­ния Москвы в отношении Балкан и Средиземноморья. Кроме того, Гитлер, как показали дальнейшие события, готовил но­вое "глобальное" соглашение с Италией и был не прочь ис­пользовать Москву для создания нового противовеса не толь­ко Англии и Франции, но и США, усиливавшим свой интерес к Европе.

Буквально через несколько дней Молотов пригласил Шу­ленбурга и просил его дать подробную информацию о поездке Риббентропа в Рим. Этот факт особенно интересен, так как

Молотов уже имел об этом сведения от Шкварцева. Риббен­троп повторил то же, что он уже говорил советскому послу в Берлине. В своих комментариях Шуленбург добавил, что, по мнению Муссолини, именно СССР, а не Италия являлся иници­атором ухудшения двусторонних отношений. Молотов заявил: "Вопрос об улучшении советско-итальянских отношений не вызывает в Москве интереса", по вине Италии связи между двумя странами стали не столь тесными, и с тех пор ничего не изменилось.

На настойчивые просьбы Шуленбурга дать свой ответ Бер­лину Молотов сказал, что он является в целом положительным, СССР и Италия поддерживают дружеский контакт, но сейчас для СССР это не имеет значения, так как непонятно, что будет дальше 8.

Муссирование темы о советско-итальянских отношениях не было случайным. 18 марта заместитель иностранных дел Ве­ликобритании Р. Батлер в беседе с Майским интересовался слухами о пресловутом "тройственном блоке" (Герма­ния—Италия—СССР), который будто бы пытается создать Риббентроп и который должен в первую очередь "урегулиро­вать положение на Балканах" 9.

Наконец, последним аккордом в этой двухнедельной кампа­нии стала беседа Молотова с Шуленбургом 26 марта, во время которой немецкий посол по поручению Риббентропа инфор­мировал Молотова о встрече Гитлера и Муссолини. Он отметил сердечные отношения между двумя странами, добавив, что Италия ясно стоит на стороне Германии. Поддержав германо- советское сотрудничество, Муссолини дал понять, что считает желательным улучшение отношений между Италией и СССР. «Фюрер высоко оценил "долговечность" германо-советских от­ношений и мудрую прозорливость Сталина, взявшего курс на соглашение с Германией».

Комментируя информацию, Шуленбург сказал, что сущест­вующие отношения между СССР и Италией дают повод Герма­нии "усматривать отсутствие третьего звена в Союзе". Риббен­троп не считает, что СССР должен сделать первый шаг. Герман­ский министр мог бы сыграть роль посредника, и поначалу можно было бы договориться о возвращении посла Италии в Москву и полпреда СССР в Италию.

Молотов ответил, что для него остаются неясным причины обострения отношений со стороны Италии и насколько сейчас серьезны пожелания Муссолини. Напомним, что он уже имел к этому времени информацию Гельфанда о скептицизме Чиано в отношении улучшения связей Италии и СССР. В заключение Молотов уклонился от прямого ответа, заявив, что он проин­формирует советское правительство.

Нарушая дипломатический протокол, Шуленбург заявил: по словам Риббентропа, имеются слухи, что "советский пове­ренный в делах не принимает мер к улучшению советско- итальянских отношений", хотя сам Шуленбург мало в это верит 10. В конце беседы, в ходе которой затрагивался и вопрос о мирных переговорах с Финляндией, Шуленбург передал просьбу главного военно-морского командования Германии предоставить на восточном побережье Камчатки бухту для снабжения германских судов. Молотов ответил, что это было бы затруднительно, так как англичане недавно задержали еще один советский пароход, ранее это была "Селенга" 11.

Во время встречи Гитлера с Муссолини Германия еще раз продемонстрировала свое истинное отношение к СССР. По данным германских источников, на беседе 18 марта с Муссо­лини Гитлер не скрывал своего враждебного отношения к "большевистской России", указав в то же время на необходи­мость "в сложившихся условиях продолжать сотрудничество с Москвой" на базе советско-германского договора 1939 г. 12Конечно, в Москве не знали об этих заявлениях, но реальные факты могли вызывать у советских лидеров определенный скептицизм по поводу уверений Гитлера о вечной дружбе с СССР.

Как видно, в феврале — марте 1940 г. германские лидеры в своих постоянных контактах с Советским Союзом концентри­ровали внимание на улучшении советско-итальянских отноше­ний 13и на прояснении его намерений на Балканах. Что касается Балкан, то здесь объяснение было довольно простым. Готовясь к схватке с Францией и Англией в центре Европы, Германия стремилась оторвать большинство Балканских стран и Юго-Во­сточной Европы от традиционных связей с этими державами и постепенно привлекать для этих целей Италию, а может быть, и Советский Союз.

Настойчивый интерес в Берлине к итало-советскому сбли­жению, как выяснилось позднее, имел и более общий стратеги­ческий смысл, и реальные контуры новых германских полити­ческих устремлений стали очевидными уже в конце лета.

Анализ дипломатических встреч и бесед представителей Германии и СССР позволяют прийти к выводу, что поле вза­имных интересов двух стран не сокращалось, хотя эйфория августа — сентября 1939 г. и в Берлине и в Москве явно снижалась. Конечно, главное место в советско-германских отношениях занимала экономика 14. Казалось, заключение широкого соглашения в феврале 1940 г. открыло путь для ак­тивного и многопланового экономического взаимодействия между обеими странами, но и в этой области снова возникли трудности. 25 февраля 1940 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение "для размещения заказов на предметы вооружения направить в Германию комиссию под руководством Тевося- на" (в составе 61 человека). При этом особо был выделен крейсер "Лютцов", определялись ответственные за его при­емку и доставку 15.

28 марта 1940 г. нарком И.Ф. Тевосян встретился с началь­ником штаба германских ВВС генералом Удетом и довольно резко заявил о нарушениях германской стороной поставок са­молетов. Мы помним, насколько остро обсуждалась эта пробле­ма в ходе советско-германских переговоров в конце 1939 —на­чале 1940 г. Тогда понадобилось вмешательство Сталина и Риб­бентропа, чтобы преодолеть разногласия. И вот теперь выясни­лось, что договоренность даже о том ничтожном числе самоле­тов (а речь шла лишь об образцах, чтобы наладить их производ­ство в СССР), которые немцы обязались поставить в СССР, не была выполнена.