Александр Чубарьян - Канун трагедии [Сталин и международный кризис: сентябрь 1939 - июнь 1941 года]

Мы уже подробно говорили о переговорах Молотова в Бер­лине в ноябре 1940 г., а сейчас вернемся к ним снова, но лишь в контексте ситуации на Балканах.

Повторим, что прежде всего была осторожно выдвинута идея зондажа позиций тройственного пакта и возможности со­ветского присоединения к нему. В этой связи Москва выража­ла готовность к обсуждению тех проблем, на которые ранее на­мекали германские представители, — о так называемом Вели­ком Восточно-Азиатском Пространстве и, может быть, новой Европе.

Но, как известно, Германия, в принципе поддерживая при­соединение СССР к тройственному пакту, явно хотела напра­вить его устремления на юг, в районы Азии, т.е. в те регионы, которые составляли главный интерес для Британской империи. Правда, уже очень скоро на переговорах выяснилось, что гер­манские варианты такого соглашения были представлены в до­вольно общем виде. Но для Молотова этот общий подход был лишь неким фоном для выдвижения советских предложений, касающихся Европы, главным образом Балкан. Молотов озву­чил их, следуя полученным в Москве директивам.

Во-первых, это был так называемый вопрос о Дунае. Совет­ское руководство хотело бы усилить участие представителей СССР в дунайской комиссии. Видимо, имелась в виду возмож­ность оказывать давление на Румынию, чтобы хотя бы в какой- то мере компенсировать неудачу в разрешении румыно-вен­герского конфликта.

Во-вторых, один из основных интересов Москвы был обра­щен на Болгарию и черноморские Проливы. Вероятно, Сталин и Молотов были явно шокированы тем, что Германия и Италия предоставили гарантии Румынии и ее границам. Как бы в про­тивовес этому Советский Союз предлагал решить вопрос о во­енной базе в Болгарии и соответственно о вводе своих войск в Болгарию для защиты входов в Черное море. Москва мотивиро­вала это предложение необходимостью обеспечения безопас­ности "причерноморских районов Советского Союза и урегу­лирования вопроса о черноморских Проливах" 21. В ходе обме­на телеграммами с Молотовым Сталин уточнял также, что при­сутствие наших войск в Болгарии может быть использовано для давления на Турцию 22.

Далее были упомянуты Румыния и Венгрия, причем в кон­тексте учета интересов СССР и необходимости согласования германских действий с Москвой.

Таким образом, советское руководство предложило Герма­нии вновь согласовать интересы. Но на этот раз, скорее речь шла не о разграничении, а об учете советского влияния на Бал­канах. В условиях нараставшего германского проникновения на Балканы в Москве решили поставить перед Гитлером вопрос о необходимости считаться с интересами СССР.

Как видно, советские лидеры продолжали сохранять иллю­зии о готовности Германии заключать соглашения по типу ав­густовского пакта 1939 г. Они, конечно, не могли знать, что в Берлине уже приняты решения о подготовке войны против СССР, но все поведение немцев в последние месяцы на Балка­нах должно было не просто насторожить, но и убедить их в том, что Гитлер, мало считаясь с советскими интересами, стремится "прибрать к рукам" Балканские страны.

Конечно, выдвигая свои предложения, в том числе и в по­рядке зондажа, Москва ничем не рисковала, а могла бы точнее выяснить немецкую позицию. Но все же было очевидным, что ее предложения, касающиеся Болгарии, Проливов и Турции, были в тот период уже лишены реальной основы.

Берлинские переговоры в ноябре 1940 г. развеяли надежды в Москве усилить или просто сохранить свое влияние на Балка­нах, а тем более иллюзии расширить там свое присутствие с по­мощью Германии.

В конце ноября советские лидеры, все более озабоченные положением на Балканах, начали массированную попытку не­посредственно резко активизировать свою роль в этом евро­пейском регионе.

Мы уже упоминали советские предложения Берлину, пере­данные Шуленбургу Молотовым 25 ноября, среди которых фи­гурировала идея "организации советской военной и морской базы в районе Босфора и Дарданелл на началах долгосрочной аренды, заключения пакта о взаимопомощи между СССР и Болгарией и соглашения между СССР, Германией и Италией о гарантиях независимости и территорий Турции (при условии согласия Турции) или какое-либо иное соглашение в случае ту­рецкого отказа" 23.

Дата вручения советских предложений была выбрана не­случайно. 20 ноября к тройственному пакту присоединилась Венгрия, 23 — Румыния, а 24 ноября — Словакия.

А несколькими днями ранее в Москве узнали, что 18 ноября состоялся визит болгарского царя Бориса в Берлин и его встре­ча с Гитлером. В дипломатических кругах стало известно, что Гитлер предлагал Болгарии присоединиться к тройственному пакту, обещая поддержать ее претензии к Греции, т.е. фактиче­ски восстановить Болгарию в границах, существовавших до Версальского мира 24.

В этих условиях в Москве действовали в нескольких напра­влениях. Прежде всего было решено активизировать диалог с Италией, чтобы заручиться ее общей поддержкой как члена тройственного пакта и, может быть, продвинуть советские пла­ны в отношении Проливов.

Сначала итальянцы пошли на контакты, проявляя даже бла­гожелательный интерес. Но как только об этом узнали в Берли­не, Гитлер и Риббентроп довольно решительно "поправили" своего союзника. А если учесть, что в то время неожиданно итальянские войска потерпели поражение в войне с Грецией и Германия приняла решение вмешаться и ввести войска в Гре­цию, то становилась очевидной обреченность на неудачу вся­ких попыток Москвы использовать Италию.

Оставался единственный, по мнению Москвы, весьма важ­ный фактор — давление собственно на Болгарию. И именно во­круг нее разворачивались наиболее драматические действия на Балканах в конце 1940 — начале 1941 г. 18 ноября Молотов и

Деканозов напомнили болгарскому послу в Москве И. Стамно- ву, что еще осенью 1939 г. СССР предлагал Болгарии заключить договор о взаимной помощи. Болгария, заявили они, "может на нас полностью рассчитывать" 25. А 25 ноября, т.е. в тот же день, когда Молотов вручал свое послание Шуленбургу, в Софию со специальной миссией прибыл заместитель наркома по ино­странным делам А.А. Соболев. Он встретился с царем Борисом и премьер-министром Филовым и от имени советского прави­тельства сделал Болгарии официальное предложение о заклю­чении пакта о взаимной помощи. При этом в отличие от перего­воров в Берлине было решено снять требования о пропуске советских войск и о военных базах в Болгарии. В случае заклю­чения пакта Москва готова была не возражать против присое­динения Болгарии к тройственному пакту, тем более, что в тот же день Молотов говорил Шуленбургу о возможности присое­динения к нему и Советского Союза.

Затем началось давление на Болгарию по всем направлениям. Соболев обещал Болгарии всяческую помощь, напоминал об иде­ях славянской солидарности, о традиционной российско-болгар­ской дружбе и, наконец, ясно намекнул о готовности поддержать болгарские территориальные претензии к Турции и Греции (вы­ход к Эгейскому морю и в район Адрианополя и т.п.).