Александр Чубарьян - Канун трагедии [Сталин и международный кризис: сентябрь 1939 - июнь 1941 года]

* * *

На протяжении XX столетия Балканы не раз становились главным центром европейской напряженности. Их неслучайно называли "пороховым погребом Европы". Именно здесь заро­ждались многие противоречия и источники конфликтов, кото­рые сотрясали Европу. Балканы стали детонатором Первой ми­ровой войны.

Нечто похожее происходило в Европе и во второй половине 1940 —начале 1941 г. После разгрома Франции и захвата боль­шей части Западной, Центральной и Северной Европы, в усло­виях подготовки Германии к вторжению в Британию именно

Балканы стали одним из очагов напряженности, одним из ос­новных направлений германской агрессии.

Балканская драма завершилась в апреле 1941 г. фактически полным захватом Балканских стран Германией. Часть их была просто оккупирована, некоторые оказались в полном ее подчи­нении. Действия Берлина были реализацией его общего плана завоевания мирового господства. В перспективе целью было окончательное вытеснение Великобритании из района Балкан, юго-востока Европы и Средиземноморья. Подчинением Балкан Германия создавала плацдарм и предпосылки для нападения на Советский Союз.

Германия осуществила свою программу без потерь и слиш­ком больших усилий, сочетая политические, дипломатические и военные методы, действуя жестко, быстро и напористо, при­меняя тактику "кнута и пряника", политику "разделяй и власт­вуй". Балканские страны не могли долго противостоять мощ­ной и налаженной германской машине. В течение длительного времени они находились в орбите влияния различных держав, которые конкурировали между собой и играли на противоре­чиях между ними. Италия, главный германский союзник, име­ла на Балканах ограниченные цели и намерения. Ее самостоя­тельность лимитировалась Германией, которая приходила Ри­му на помощь, как это было в случае с Грецией. Позиции Анг­лии были существенно ослаблены, а ее действия ограничены. Англичане не сумели защитить своего давнего союзника Гре­цию. Они пытались влиять на политику Турции, старались предотвратить переход Проливов в германские руки. На опре­деленном этапе Черчилль попытался привлечь Советский Союз для противодействия Германии, всемерно разъясняя Москве, что Гитлер готовится к следующей акции — к нападению на СССР и Москва должна думать и о самозащите и о противодей­ствии Германии. Но даже в те драматические недели в Лондоне не были готовы отказаться от своих антисоветских настроений. Конечно, они считали своей главной целью ослабление совет­ско-германских связей, но общее недоверие и враждебность к СССР сохранялись в британском истеблишменте и в Foreign Office.

Для нас наиболее интересны намерения и действия Совет­ского Союза. Здесь мы ищем и ответ на вопрос о том, как и в ка­кой мере балканские трагические события повлияли на совет­ско-германские отношения. Анализ этих событий важен для того, чтобы ответить еще на один вопрос, который ставился многими исследователями, — насколько верным было само оп­ределение главного содержания развития международных со­бытий в 1940— 1941 гг. (особенно после поражения Франции), выраженное в заглавии книги "Восточная Европа между Гитле­ром и Сталиным" (подготовленной Институтом славяноведе­ния РАН). Можно ли считать эту формулу лишь метафорой и риторическим приемом или за ней стояло действительное со­держание определенного исторического периода.

Сначала поставим вопрос — понимали ли в Кремле, что с середины 1940 г. Балканы становились эпицентром европей­ской напряженности и главным направлением гитлеровских агрессивных устремлений.

Конечно, многочисленные донесения советских послов из Балканских стран, из Берлина, Рима и Лондона показывали по­степенный рост напряженности и значительного увеличения германской активности. Однако советские лидеры вплоть до весны 1941 г. словно не верили, что Гитлер будет действовать на Балканах, полностью и явно игнорируя советские интересы, не считаясь с СССР и вытесняя его из Балкан и Юго-Восточной Европы.

В Москве, конечно, ощущали изменения в отношениях Германии к СССР, что проявилось и в экономической и в по­литической областях. Но Сталин и его соратники полагали, что германские акции, если не по всем, то по многим направ­лениям будут пока развиваться в русле советско-германского пакта. Во всяком случае в Кремле рассчитывали обсудить с Гитлером линии возможного дальнейшего сотрудничества. Поступающие сведения о резком росте германской активно­сти в Румынии, Венгрии, Словакии, Болгарии часто восприни­мали в Москве как нагнетание слухов или как намеренную де­зинформацию.

Таким образом, СССР, по крайней мере с середины 1940 г., действовал в русле и в рамках советско-германского сотрудни­чества, что было серьезным просчетом, ибо не учитывались кардинальные изменения в германской стратегии, прежде все­го на Балканах.

Встает еще один вопрос: понимал ли Сталин, что рано или поздно Гитлер двинется против Советского Союза. Можно со­слаться в этой связи на некоторые программные речи Сталина и Молотова или главы Коминтерна Димитрова об империали­стическом окружении и т.п.

Видимо, ситуация на Балканах с учетом политики Герма­нии, Италии, Англии, Турции и самих Балканских стран не ста­ла предметом пристального внимания в Кремле. Сталин и Мо­лотов в основном реагировали на германские действия и те или иные повороты в политике других заинтересованных госу­дарств.

Конечно, у СССР уже не было ни сил, ни возможностей противостоять Германии и вести на Балканах самостоятельную политику, и в Москве уже не могли поставить задачу противо­действия Германии на Балканах, или предложить свою посред­ническую роль в этом регионе. Для этого требовались переме­ны в позиции к Англии и значительно большая гибкость в отно­шении Турции, да и Италии, что в той обстановке уже вряд ли было возможно, так как требовало кардинального пересмотра внешнеполитического курса.

Все это, видимо, можно было бы делать не в разгар событий, не вслед за действиями Германии, а ранее, в течение всего 1940 г., может быть еще до разгрома Франции.

Подводя общие итоги, отметим, что Гитлер захватил Балка­ны, вытеснив оттуда и Советский Союз и Великобританию, причем делал это часто в весьма унизительной для СССР фор­ме и тем самым создал плацдарм для принятого уже решения о нападении на Советский Союз. А если к этому добавить, что осенью 1940 г. немецкие войска уже начали просачиваться в Финляндию (под предлогом транзита в Норвегию), то станови­лось очевидным, что Москва попадала во все бблыпую изоля­цию. Приобретения в Восточной Европе и в Прибалтике сбли­зили границы двух государств, ликвидировав буферную зону между СССР и Германией.