Александр Чубарьян - Канун трагедии [Сталин и международный кризис: сентябрь 1939 - июнь 1941 года]

Тем временем советское правительство заявило о готовности вести мирные переговоры с существующим правительством Финляндии, но на новых условиях. Об этом Молотов сообщил Майскому 21 февраля, упомянув, что Москва не имеет никаких претензий к Швеции (о чем беспокоилось английское прави­тельство), и заявил: "Советское правительство ценит посредни­чество английского правительства" 7. Майский довел это до све­дения Батлера, уверяя, что по условиям мира СССР не будет вме­шиваться в вопросы внутреннего режима в Финляндии 8.

Но через три дня на встрече с советским послом Батлер за­явил, что британское правительство отказывается от посредни­ческой роли из-за слишком жестких условий мира, выдвину­тых советской стороной (речь шла о передаче СССР всего Ка­рельского перешейка с г. Выборгом). Батлер несколько раз по­вторял, что речь идет не о желании СССР заключить мир, а об отдельных условиях, подчеркивая, что английское правитель­ство не хочет ссориться с СССР 9.

Как бы то ни было, английское руководство явно упустило шанс и момент для улучшения отношений с СССР. Видимо, под давлением США и противников сближения с СССР британские официальные лица не сделали того, что буквально в то же вре­мя осуществили Швеция и правительство Финляндии. Снова подтвердилась противоречивость позиции Англии в этом воп­росе. Находясь в состоянии войны с Германией, она вроде должна была бы быть заинтересованной в любых формах сни­жения роли СССР как союзника Германии, но одновременно в Великобритании преобладали прежние настроения к СССР.

Согласие Москвы на британское посредничество также бы­ло довольно примечательно. Было очевидно, что оно не вызовет большого восторга в Берлине, но, похоже, СССР готов был пойти на это.

В итоге тема советско-финского конфликта была исчерпана в англо-советских отношениях, поскольку в начале марта со­стоялось подписание мирного договора между СССР и Фин­ляндией, означавшее окончание советско-финской войны. Теперь в центре советско-английских контактов оказался сно­ва вопрос о торговле и экономических связях.

27 февраля Молотов направил через Майского сообщение Галифаксу, в котором защищал линию СССР. Он отмечал, что советское правительство имеет в виду возобновить переговоры о товарообороте с Англией, причем, отвечая на прежние вопро­сы Галифакса и как бы предупреждая будущие споры, заявил, что СССР "обеспечивает ввоз товаров для своих нужд, а не для ввоза в другие страны" 10. Этим Москва отводила обвинения, что она может воспользоваться торговлей с Англией или с кем- либо еще для отправки товаров в Германию в соответствии с советско-германскими соглашениями. Молотов очертил неко­торые условия возможных переговоров, упомянув о задержа­нии английскими властями советских судов "Селенга" и "Мая­ковский" во Владивостоке. Он прямо заявил, что освобожде­ние этих двух судов было бы наилучшим условием для начала торговых переговоров и заключения соответствующего согла­шения 11. В беседе с Батлером 4 марта Майский отметил, что на "Селенге" имеется 1209 т вольфрама, 400 т сурьмы, 100 т олова и 508 т кофе и этот груз предназначен к отправке в СССР. Москва резервировала за собой право потребовать возмеще­ния за убытки от задержания советских судов 12.

Вопрос о задержании "Селенги" был повторен Майским в беседе с Батлером 18 марта, в дополнение к сообщению об об­стреле и задержании другого советского судна — "Маяков­ский". По данным советского посла, в нем находилось 4655 т меди и 216 т молибдена. Любопытно, что Батлер на этот раз ссылался на позицию французского правительства, которое противится освобождению, так как вольфрам на "Селенге" шел через Индокитай 13.

27 марта Майский встретился с Галифаксом, и с этого мо­мента начались активные советско-британские переговоры о торговле. Инициатором на этот раз выступала советская сторо­на. Трудно сказать, что лежало в основе ее решения. В чисто торгово-экономическом плане развитие торговли мало что мог­ло дать Советскому Союзу. Скорее, сыграли роль политиче­ские факторы. Советское правительство, видимо, хотело пре­одолеть то резкое отчуждение и осуждение, которое было в Англии в отношении СССР в период зимней войны. В то же время советская инициатива преследовала и зондаж, посколь­ку, судя по донесениям советского посла, настроения против каких-либо соглашений с СССР были в Англии достаточно сильны.

Во всяком случае на встрече 27 марта Майский сообщил, что СССР готов начать переговоры. Причем снова был постав­лен вопрос об освобождении советских пароходов еще до их начала. Галифакс не дал ответа, пытался оправдывать британ­скую позицию с задержкой судов тем, что Англия хочет за­крыть все каналы, через которые Германия может получать нужные ей материалы 14.

Советская инициатива шла в одном русле с речью Молото­ва 29 марта, в которой он заявил, что между СССР и Германией нет союза, СССР проводит политику нейтралитета 15. В Англии эта речь не осталась незамеченной. Ряд деятелей полагали, что британским властям следует пытаться улучшить отношения с СССР. В своей речи в тот же день Черчилль заявил, что Англия не хочет воевать с Россией, она ведет борьбу с Германией 16.

Тем временем английский кабинет обсуждал советское предложение о начале торговых переговоров и решил занять выжидательную позицию 19 апреля Галифакс сообщил Май­скому, что все вопросы рассматриваются в Англии под углом зрения ведения войны. Правительство хотело бы быть "успоко­ено", что товары, импортируемые СССР, пойдут не в Герма­нию, а для внутреннего потребления. Общий вывод Галифакса состоял в следующем: "Англия, конечно, не потеряла интереса к товарообмену с СССР... Однако по сравнению с октябрем прошлого года общая ситуация сильно изменилась, и в настоя­щее время британское правительство едва ли могло бы пойти на какое-либо серьезное соглашение с СССР, если бы оно не имело того или иного отношения к основной проблеме всей британской политике — блокаде Германии" 17.

Итак, английское правительство, дало понять, что оно не ви­дит для себя значительных политических выгод от каких-либо соглашений с СССР. Незадолго до этого был подписан большой договор о торгово-экономическом сотрудничестве между СССР и Германией, и в Лондоне не знали размеры и характер этих взаимосвязей. Кроме того, все говорило за то, что на дан­ном этапе любые попытки ослабить отношения СССР с Герма­нией вряд ли имели бы успех.

Через несколько дней Майский на встрече с Галифаксом снова уговаривал британского министра в полезности начала торговых переговоров. В то же время он констатировал явное нежелание британской стороны идти на какое-либо улучшение отношений с СССР, подтверждая это примером с задержанием советских судов 18.