Александр Чубарьян - Канун трагедии [Сталин и международный кризис: сентябрь 1939 - июнь 1941 года]

Советское руководство смогло лишь обезопасить себя от возможной войны на два фронта, подписав договор о нейтрали­тете с Японией, что, несомненно, может быть оценено как успех внешней политики СССР. Оно даже не рассматривало возмож­ность ориентации на Великобританию, которая была слаба и смогла лишь устоять перед Германией. К тому же предложения Черчилля были весьма расплывчаты. Скорее всего, в Москве понимали, что в случае войны логикой событий СССР и Англия так или иначе окажутся в одном лагере.

Сопоставляя самые различные факты, анализируя меры, принятые в СССР в конце 1940—начале 1941 г., и последующие события, внимательно вчитываясь в выступления и замечания деятелей самого различного калибра, можно прийти к обосно­ванному заключению: в Москве сделали вывод об обострении международной ситуации и приняли решение начать непосред­ственную подготовку к возможной большой войне.

Поэтому заявление ряда историков о том, что советское ру­ководство перешло от оборонительной к наступательной такти­ке, является необоснованным. Главное состояло в том, что началась интенсивная подготовка к войне. Это вывод не зафи­ксирован специальным постановлением, мероприятия были растянуты по времени. Некоторые из них осуществлялись ра­нее, еще в 1940 г. и были лишь активизированы весной 1941 г., за ними последовали другие.

Намеченные меры касались прежде всего внутреннего раз­вития Советского Союза. Ознакомление с решениями Полит­бюро и Секретариата ЦК ВКП(б) с середины и особенно с кон­ца 1940 — начала 1941 г. показывает, что практически на каж­дом заседании речь шла о производстве новых видов оружия, о срочной модернизации армии. Первые шаги в этой области бы­ли предприняты сразу же после подведения итогов советско- финской войны, выявившей слабость Красной Армии, ее тех­нической оснащенности и подготовки командного состава. Приведем лишь некоторые факты.

На заседании Политбюро ЦК ВКП(б) в июле 1940 г. было принято решение о дополнительном финансировании опыт­ных работ по самолетостроению, о создании двухместного са­молета первоначального обучения, о синхронных оптических прицелах для бомбомета 10. На другом заседании было решено начать изготовление автоматического прибора для вывода са­молета из пикирования 11, о закупках в Германии новых типов авиационной техники 12, о создании одноместного пикирующе­го бомбардировщика М-90 13, об организации производства бронекорпусов и бронемашин к танкам KB 14и т.п.

Упомянутые решения принимались в течение июля — авгу­ста 1940 г. Их число неизмеримо возросло в конце 1940 — нача­ле 1941 г. В этой связи стоит обратить внимание на слова Стали­на, сказанные им на приеме в Кремле после парада и демонст­рации 7 ноября 1940 г. Заявив в свойственной ему манере о не­обходимости "постепенно переучиваться", он заявил: "Мы не готовы для такой воздушной войны, которая идет между Герма­нией и Англией. Оказалось, что наши самолеты могут задержи­ваться только 35 минут в воздухе, а немецкие и английские — по несколько часов. Если наши воздушные силы, транспорт и т.п. не будут на равной высоте с силами наших врагов (а такие у нас все капиталистические государства и те, которые прикра­шиваются под наших друзей!), они нас съедят" 15. Далее Сталин уверял, что, кроме него, никто не занимается этим вопросом и т.д. Г. Димитров писал, что он никогда не видел и не слышал Сталина таким, как в тот вечер 16. В конце ноября Сталин в бе­седе с Димитровым заявил: "Неправильно считать Англию раз­битой. Она имеет большие силы в Средиземноморье. Она непо­средственно стоит у Проливов... Наши отношения с немцами вежливы, но между нами есть серьезные трения" 17.

4 февраля 1941 г. во время чествования Ворошилова Сталин как бы начал подводить итоги внешней политики, сказав, что благодаря ей СССР успел и использовал мирные условия. Но проводить политику нейтралитета и быть в стороне от вой­ны помогали армия и флот. "Мы имеем уже 4-миллионную ар­мию наготове для всяких неожиданностей" 18.

На заседании Политбюро и Секретариата ЦК ВКП(б) поми­мо программ о перевооружении армии постоянно рассматри­вались вопросы замены военных руководящих кадров. Этот процесс начался после зимней войны и был ускорен в начале 1941 г. Другой вопрос, насколько все эти меры оказались эффе­ктивными, но они определенно были усилены. В апреле в соот­ветствии с указаниями СНК и ЦК ВКП(б) были размещены заказы на авиабомбы и взрыватели, принято постановление "О плане текущих военных заказов на II квартал 1941 г.", а в мае — "О производстве танков Т-34 в 1941 г." В мае же предпри­нят ряд мер по прикрытию государственной границы СССР. 23 апреля вышло партийно-правительственное постановление "О новых формированиях в составе Красной Армии" и утвер­жден "План проведения сборов высшего начсостава, игр, поле­вых поездок и учений в округах в 1941 г." 19.

В то же время следует ясно осознавать, что все же главным признаком изменения линии Кремля были не военные приго­товления, поскольку программа перевооружений осуществля­лась уже длительное время и первые ее результаты (судя по не­которым высказываниям советских военных) планировалось получить в 1942 г., а политика руководства страны в сфере идеологии и пропаганды, в том числе и по линии Коминтерна. Она позволяет наглядно проследить характер и динамику пере­мен в советско-германских отношениях, а также те направле­ния, по которым советские лидеры готовились к возможной предстоящей схватке с нацистской Германией.

Весь этот процесс был ранее мало изучен в отечественной историографии, и только сравнительно недавно российский исследователь В.А. Невежин ввел в научный оборот значитель­ное число архивных документов, раскрывающих роль пропа­ганды и агитации, литературы, искусства и науки, перемен в идеологической сфере. По мнению В.А. Невежина, «пропаган­дистские структуры, вынужденно "законсервировавшие" свою антифашистскую направленность на первом этапе действия пакта Молотова — Риббентропа, уже с лета 1940 г. стали прояв­лять активность в деле добывания "негатива", направленного против Германии» 20. Особенно это стало заметно в конце 1940 — начале 1941 г. Если ранее нередки были случаи, когда представители ряда печатных изданий получали выговоры за любые антигерманские или антифашистские материалы, то те­перь ситуация в корне менялась. Статьи или кинофильмы за­прещались за излишне "примиренческий и идиллический" тон в отношении Германии.

28 августа 1940 г. была принята директива Главного полити­ческого управления Красной Армии (ГлавПУ) о перестройке партийно-политической работы. Согласно этой директиве всем Военным советам предписывалось преодолевать настроения благодушия. "Каждый военнослужащий должен быть внутрен­не отмобилизован, с учетом военной обстановки, когда и на За­паде и на Востоке полыхает пожар мировой войны" 21.