Александр Чубарьян - Канун трагедии [Сталин и международный кризис: сентябрь 1939 - июнь 1941 года]

В общем комплексе мероприятий, отражающих новый под­ход к международной обстановке, следует отметить действия Сталина в военной сфере. В середине декабря 1940 г. в Москве было созвано совещание высшего командного состава для вы­работки мер по преодолению недостатков, отмеченных специ­альной комиссией ЦК, которая была создана незадолго до сове­щания 33. Перед его началом и в дальнейшем к Сталину стала стекаться разнообразная информация о подготовке Германии к войне против СССР. Не будем забывать, что и само совеща­ние было созвано вскоре после того, как Гитлер подписал дире­ктиву № 21 об операции "Барбаросса" (хотя, может быть, в Мо­скве и не имели об этом подробной информации).

Выступавшие на совещании нарком обороны С.К. Тимо­шенко и Г.К. Жуков не скрывали своей тревоги по поводу скла­дывающейся обстановки и говорили о необходимости срочных шагов по укреплению обороноспособности страны. В своих воспоминаниях Жуков писал, что сразу после окончания сове­щания их вызвали к Сталину. Он был мрачен, "это уже был не тот Сталин", которым его привыкли видеть. Чувствовалась его явная обеспокоенность ситуацией и резкой критикой состоя­ния армии и деятельности Наркомата обороны 34.

Как следствие, в первой половине января были проведены два войсковых учения, на которых Жуков и его подчиненные проигрывали различные варианты отражения нападения и воз­можных контрударов Красной Армии 35. Учения подтвердили не­подготовленность армии к ведению активной и успешной оборо­ны. Известный советский военачальник маршал М.В. Захаров пи­сал в своих мемуарах: "Результаты учений показали, что опера­тивно-стратегическое мышление большинства командиров выс­шего уровня далеко от совершенства и требуются дальнейшие кропотливые и непрестанные усилия по оттачиванию навыков руководства и управления крупными формированиями, полному овладению характером современных операций, их организацией и планированием и затем осуществлением их на практике" 36.

Констатацией этих факторов дело, как известно, не ограни­чилось. 13 января 1941 г., т.е. сразу же после учений, Сталин уволил К. А. Мерецкова с поста начальника Генерального штаба и назначил на эту должность Г.К. Жукова. Одновременно были сняты со своих постов многие командиры из высшего команд­ного состава в центре и на местах.

Все эти события явно вписывались в общий контекст того поворота, который происходил в оценке ситуации и выработке действий советского руководства и Сталина в начале 1941 г.

Речь Сталина 5 мая 1941 года

Мы подходим теперь к событию, вокруг которого именно в последние 10 лет развернулись острые дискуссии и споры.

Решения советского руководства в области пропаганды, вы­ступления А.А. Жданова, записка А.И. Запорожца и т.п. остава­лись неизвестными широким кругам населения. Все это пред­назначалось как руководство к действию лишь для советского и партийного актива.

Но совершенно очевидно, что назревание войны с могуще­ственным противником требовало ориентации всего населения страны, которому в течение почти полутора лет внушали мысль об устойчивости сотрудничества и даже дружбы с Германией, об успехах советской политики "в деле обеспечения мира для народов Советского Союза". И даже война с Финляндией, а тем более акции по присоединению части Польши и Прибалтики не требовали пропагандистских мер по "военному воспитанию народа". В своей речи на пленуме ЦК ВКП(б) по итогам совет­ско-финской войны Сталин много говорил о настроениях беспечности и "шапкозакидайства". Теперь же речь шла о под­готовке к "большой войне", и требовались неординарные дей­ствия и заявления.

5 мая 1941 г. Сталин выступил с речью перед выпускниками военных академий в Кремле. Эта речь также не была опублико­вана в то время, хотя информация о ней давалась в газетах. Дискуссии вокруг выступления советского лидера сразу же приобрели и продолжают носить характер некой мифологии. Сведения о содержании речи проистекают из двух источни­ков — из воспоминаний военачальников, присутствовавших на заседании, и из материалов допросов советских военноплен­ных, пущенных в оборот нацистской пропагандой еще в годы войны и служивших оправданием при нападении Германии на СССР: Гитлер и Геббельс заявили 22 июня 1941 г., что они яко­бы упредили советское наступление.

Но особенный всплеск и остроту проблема получила после выхода в свет книг А.В. Суворова 37. В значительной мере его ут­верждения о том, что Москва готовила превентивную войну против Германии, базировались именно на речи Сталина 5 мая 1941 г., хотя при издании его первой книги текст речи еще не был опубликован.

В многочисленных книгах и статьях российских и зарубеж­ных авторов были выдвинуты разнообразные версии об этой речи, записи которой впервые в России были опубликованы лишь в 1990 и 1995 гг. 38Некоторые историки, стоящие на "край­них" позициях, уверяли, что в этой речи Сталин изложил про­грамму наступления против Германии и что вместе с планом, предложенным Жуковым и Тимошенко, она составила основу для нанесения превентивного удара против Германии, назван­ного Сталиным "наступательной войной". Другие авторы оце­нивали эту речь как чисто пропагандистское выступление, не имеющее практического смысла и не связанную ни с какими планами "наступательной войны". Ряд авторов заняли компро­миссную позицию.

Прежде чем высказать свои соображения, обратимся к из­ложению основных положений речи. Сталин разделил ее на две части. В первой он говорил о состоянии боевой подготовки Красной Армии. Основной его тезис сводился к тому, что после завершения процесса перевооружения Красная Армия стала "современной армией", которая извлекла уроки из войны про­тив Финляндии и "из современной войны на Западе".

Во второй части, повторив свои прежние замечания о при­чинах побед Германии в 1940— 1941 гг., Сталин заявил, что не­мецкая армия хорошо училась и критически пересмотрела при­чины своего поражения в 1918 г., лучше вооружила армию, обу­чила ее новым приемам ведения войны. Он подчеркнул, что немцы потерпели поражение в 1916—1917 гг., потому что вели войну на два фронта, чего не произошло теперь.

Далее им был поставлен вопрос: действительно ли герман­ская армия непобедима, и сам же ответил на него: "В мире нет и не было непобедимых армий". "Сейчас германская армия идет с другими лозунгами, чем это было при начале войны. Она сменила лозунги освобождения от Версаля на захватнические", но германская армия "не будет иметь успеха под лозунгами за­хватнической, завоевательной" войны.

Ряд историков приводят отзывы некоторых свидетелей, ко­торые цитируют места, не попавшие в официальное изложение речи. К ним относятся прежде всего слова о том, что Сталин критически отозвался об агрессивных действиях Германии, связав это с такой ответной советской мерой, как якобы пре­кращение поставок стратегического сырья и зерна из Совет­ского Союза. Затем, по некоторым свидетельствам, Сталин якобы сказал о неизбежности вооруженного столкновения с Гитлером, и если нарком по иностранным делам и его аппарат "сумеют оттянуть начало войны на два —три месяца — это на­ше счастье" 39.