Александр Чубарьян - Канун трагедии [Сталин и международный кризис: сентябрь 1939 - июнь 1941 года]

Немецкий министр повторил свои прежние намеки, что за­держка с советским вмешательством создает вакуум к востоку от германской зоны влияния. Немецкая сторона не собирается делать что-либо на этой территории, если этого не потребуют военные операции. И далее Риббентроп впервые поднимает вопрос о желательности опубликования совместного советско- германского коммюнике для того, чтобы, по его словам, поддер­жать продвижение Красной Армии.

Немецкий министр предложил свой вариант такого коммю­нике. Он гласил:

"Ввиду очевидного раскола среди национальностей, проживающих на территории бывшего польского государства, Правительство Рейха и Правительство СССР считают необходимым покончить с теми нетерпи­мыми политическими и экономическими условиями, которые существу­ют на этих территориях.

Они считают своей общей задачей восстановить мир и порядок в их естественных сферах влияния и достичь этого нового порядка созданием естественных границ и жизнеспособных экономических организаций" 38.

Предлагая текст этого коммюнике, Риббентроп сослался на слова Молотова о том, что советское вмешательство имеет це­лью защитить украинское и белорусское население от угрозы со стороны Германии. "Действительно, — писал немецкий ми­нистр, — такое объяснение выдвигалось Москвой, видимо, ко­нечно, в порядке зондажа. Такая формулировка, конечно, в наибольшей степени устраивала бы Москву в глазах миро­вой общественности, да и советского общественного мнения". Но германский министр отвергает подобный мотив, заявляя, что он "противоречит истинным немецким намерениям, кото­рые имеют единственную цель — "реализацию хорошо из­вестных германских жизненных интересов". Такие советские формулы противоречили бы, по мнению немецкой стороны, стремлениям к дружеским отношениям между двумя страна­ми и представляют оба государства врагами в глазах всего мира 39.

Учитывая заинтересованность в начале советских опера­ций, немецкий министр просит сообщить ему день и час начала наступления советской армии и выражает пожелание осущест­вить необходимую координацию действий военных представи­телей обеих сторон, предлагая начать переговоры по этим воп­росам в г. Белостоке 40. Как видим, немецкая сторона продолжа­ла оказывать давление на Москву. Она отвергала советские объяснения о необходимости защиты украинских и белорус­ских земель от Германии и настаивала на начале сотрудничест­ва военных представителей.

Совершенно очевидным были советские намерения избе­жать обвинений в союзе и соучастии вместе с Германией в раз­деле Польши. Поэтому для Советского Союза было явно неже­лательно упоминание в объединенном коммюнике слов "о ес­тественных сферах влияния" обеих стран.

На следующий день Молотов уведомил Шуленбурга о начале вступления советских войск в Польшу. В тот же день была опуб­ликована статья в "Правде", которая служила пропагандистским обоснованием начинающихся акций.

Дискуссии между СССР и Германией вокруг советского объяснения своего вступления в Польшу продолжались в тече­ние нескольких дней. 16 сентября на встрече с Шуленбургом Молотов сообщил, что в настоящий момент Сталин проводит совещание с военными, и после него, вероятно, уже ночью ста­нет известен день и час советского наступления 41.

Что касается совместного коммюнике, то Молотов вообще выразил сомнение в его необходимости. Советский Союз наме­рен объяснить свои действия тем, что Польское государство распалось и больше не существует и что поэтому все прежние договора, заключенные Польшей, потеряли силу; что третьи страны могут попытаться использовать эту ситуацию, чтобы со­здать хаос, и в этих условиях советское правительство считает себя обязанным вмешаться, чтобы защитить украинских и белорусских братьев и дать им возможность мирного развития.

Молотов согласился уступить и убрать из предполагаемого советского заявления в связи с вступлением войск в Польшу те места, которые кажутся для немцев наиболее чувствительны­ми, но в то же время просил учесть "трудную ситуацию для со­ветского правительства". "Советское правительство, к несча­стью, не видит других возможностей для мотивации своих дей­ствий, так как СССР имеет родственные обязательства перед национальными меньшинствами в Польше и должен оправдать в других странах тем или иным путем свое нынешнее вмеша­тельство в польские дела".

В заключение Молотов поднял вопрос о судьбе г. Вильно; СССР хотел бы избежать столкновения с Литвой и просил со­общить мнение немцев о судьбе Вильно и о том, кто должен занять этот город 42.

Итак, приведенные документы показывают, что Москва не хотела выглядеть соучастником раздела Польши вместе с Гер­манией; наилучшим объяснением своих действий она считала необходимость защиты украинского и белорусского населе­ния 43. При этом отправной точкой была констатация того, что Польское государство фактически перестало существовать.

Конечно, наиболее благоприятным для Москвы были бы упоминания о защите украинцев и белорусов от немецкой уг­розы, но для Германии это было неприемлемо. Молотов попы­тался поставить под сомнение необходимость совместного ком­мюнике в принципе, ибо для советских лидеров было бы лучше вообще не делать никаких совместных с немцами заявлений по польским делам. Но германская сторона настаивала, и в итоге в Москве подготовили свой вариант коммюнике. Судя по запис­кам Шуленбурга, Сталин лично занимался редактированием документа.

сентября в 3 часа дня из Берлина по телефону в немецкое посольство был передан проект совместного коммюнике 44. Это был в основных чертах тот самый проект, который упоминался выше и который уже был известен в Москве. Шуленбург пере­дал проект Молотову на одобрение, который заявил, что он дол­жен проконсультироваться со Сталиным. Молотов соединился со Сталиным по телефону и зачитал ему текст. Сталин заявил, что коммюнике может быть сделано, но поскольку в нем "фак­ты излагаются слишком откровенно", он сам напишет новый проект и направит его германскому правительству.

сентября в 12 час. 30 мин. этот советский проект посту­пил в посольство и тотчас был отправлен в Берлин 45. В тот же день из Берлина сообщили, что текст коммюнике одобрен и в таком виде оно должно быть напечатано в газетах 46. В 2 часа но­чи Берлин известил о том, что текст будет опубликован в вечер­них немецких газетах 47.

Данная информация была немедленно доложена Молотову и двумя часами позднее текст коммюнике появился на телетай­пах и был передан по германскому радио. В свою очередь, нем­цы очень интересовались публикациями коммюнике в Совет­ском Союзе. Из посольства сообщили, что в воскресенье (а 18 сентября был выходной день) советские газеты не выхо­дят, но заверили, видимо, после консультации с Наркоминде- лом, что коммюнике будет передано по советскому радио после 4 часов дня 48.