Александр Чубарьян - Канун трагедии [Сталин и международный кризис: сентябрь 1939 - июнь 1941 года]

В общем плане кабинет министров уполномочил Мунтерса подписать пакт о взаимной помощи с Советским Союзом. Стремясь реализовать идею об "улучшении текста соглашения, правительство решило направить в Москву помимо Мунтерса О. Озолинына из гражданского департамента Сената и дирек­тора отдела Министерства иностранных дел Кампе 43.

По многочисленным данным, латвийская сторона заняла на переговорах с Москвой более неуступчивую позицию. В днев­нике Г. Димитрова имеется запись об одной из встреч в Крем­ле, на которой Сталин в резкой форме заявил о том, что выну­дит латышей принять советские требования 44.

В итоге 5 октября в Москве двумя министрами — Молото­вым и Мунтерсом были подписаны Пакт о взаимопомощи между Советским Союзом и Латвийской республикой и Конфиденци­альный протокол. В целом пакт с Латвией полностью совпадал с текстом договора с Эстонией. В этом смысле расчет Кремля оказался точным: взяв за образец договор с Эстонией и добив­шись его подписания, он открыл себе дорогу и в другие Балтий­ские страны.

Москва, так же как и в случае с Эстонией, добилась права на создание базы военно-морского флота и нескольких аэро­дромов (на правах аренды) в городах Лиепая (Либава) и Вен- спилсе (Виндава). На этих базах и аэродромах Советский Союз мог также иметь гарнизоны до 25 тыс. человек наземных и воз­душных вооруженных сил 45. Чтобы реализовать эти договорен­ности, Москва немедленно приступила к организации гарнизо­нов на выделенных базах и аэродромах.

Более сложный комплекс проблем был связан с подписани­ем пакта Советского Союза с Литвой. Особенность заключа­лась в том, что с самого начала была выдвинута идея прираще­ния литовской территории за счет земель в северо-восточной части Польши. Собственно уже в текст секретного протокола к советско-германскому пакту был внесен пункт о том, что "интересы Литвы по отношению Виленской области признают­ся обеими сторонами" 46.

Хотя содержание секретного протокола было неизвестно, но, видимо, в Литве, как и в других балтийских столицах, были убеждены, что их судьба во многом зависит от советско-гер­манских отношений.

В Москве идея передать Вильно и прилегающие районы Литве получила одобрение. Именно поэтому в Кремле, готовя пакты со странами Прибалтики, отделили "литовский случай", отложив подписание договора о взаимопомощи. Кроме того, решение литовского территориального вопроса предполагало проведение новых дополнительных переговоров между Совет­ским Союзом и Германией.

В ходе бесед литовских представителей с советскими ди­пломатами литовцы говорили о желательности более тесных связей Литвы с Советским Союзом, о предпочтительности этих связей перед литовско-германскими. Литовские деятели под­нимали вопрос о передаче им Вильно с прилегающей областью не один раз 47. В дальнейшем они почти ежедневно возвраща­лись к этому, выдвигая в качестве дополнительного аргумента свое желание иметь общую границу с Советским Союзом 48.

Примерно к 20 сентября в Москве приняли решение поста­вить этот вопрос на предстоящей советско-германской встре­че, намеченной на конец сентября. Накануне очередного при­езда Риббентропа в Москву 25 сентября Молотов затронул его в предварительных беседах с немецкими представителями 49. В ходе переговоров с Риббентропом Сталин и Молотов снова подняли эту проблему, и немцы в принципе дали согласие на передачу Литве части восточной Польши (Вильно с округой) с соответствующей компенсацией для Германии, предложив в дальнейшем продолжить обсуждение конкретных вопросов, чтобы определить, какую часть литовской территории Герма­ния получит в счет компенсации за уступку Вильно. Впослед­ствии, 8 октября Шуленбург просил Молотова подтвердить, что между Советским Союзом и Германией существует согласие по вопросу о Литве, и в связи с этим просил, чтобы части Красной Армии в случае вступления на территории Литвы не занимали территорию, которая должна отойти к Германии 50.

Несколькими днями раньше Риббентроп просил Молотова на его переговорах с министром иностранных дел Литвы Урб- шисом не упоминать секретного соглашения между Германией и СССР от 28 сентября относительно уступки Германии части литовской территории 51. Видимо, немцы вели какую-то игру в отношениях с Литвой, выделяя эту страну из общего контекста своих отношений со странами Прибалтики.

Решив вопрос с Германией, Москва немедленно приступи­ла к реализации своих планов и в отношении Литвы. В конце сентября Молотов пригласил в Кремль литовского посла Л. Наткявичюса и заявил, что правительство СССР выражает пожелание, чтобы премьер-министр или министр иностранных дел Литвы немедленно прибыли в Москву 52.

3 октября министр Ю. Урбшис приехал в Москву, и сразу же начались переговоры. Тон и стиль партнеров были анало­гичными тем, которые советское руководство уже вело с Эсто­нией и Латвией, был добавлен только вопрос о Вильно. Сталин, принявший участие в переговорах, заявил: Советский Союз до­говорился с Германией о том, что большая часть Литвы отходит к советской сфере интересов, а узкая приграничная часть — к Германии 53. При этом он подчеркнул, что этот раздел потребо­вали немцы. Молотов заметил, что любое империалистическое государство заняло бы Литву, но "мы не были бы большевика­ми, если бы не искали новые пути". Сталин уточнил, что Литва должна подписать с СССР два договора — один о возвращении Вильно Литве, другой — о взаимопомощи 54.

Таким образом, вопрос свелся снова к тем пактам о взаимо­помощи, которые уже были достигнуты в отношении Эстонии и Латвии. Советские лидеры заявили также, что пакт о взаимо­помощи предполагает право СССР ввести на территорию Лит­вы контингент войск до 50 тыс. человек. В отличие от других стран Балтии в Литве не фиксировались районы для получения советских баз. Речь шла просто о праве иметь войска в Литве для совместной защиты государственных границ Литвы.

Литовский министр начал свое выступление с того, что не имеет полномочий из Каунаса. Молотов напомнил, что такой договор с Эстонией уже подписан и вскоре будет подписан с Латвией; Москва, как и прежде, остается дружественно на­строенной по отношению к Литве и желает ей добра. Ссылаясь на договор с Эстонией и Латвией, Молотов произнес: "Неуже­ли Литва хотела бы нарушить всю оборонительную систему".

Сталин согласился сократить численность советских войск до 35 тыс. человек. Он сказал, что советские военные гарнизо­ны могут быть размещены в ряде районов литовской террито­рии, вне Каунаса, и в вильнюсском крае 55, и, обращаясь к литовскому министру, заявил: "Германия отрезала у вас терри­торию. Мы же, напротив, даем" 56. Как видно, на переговорах вопрос о Вильно рассматривался как ключевой аргумент.