Александр Чубарьян - Канун трагедии [Сталин и международный кризис: сентябрь 1939 - июнь 1941 года]

В ответном слове Сталин обрисовал общее направление советской политики и коснулся вопросов, поднятых Риббен­тропом. Он начал с обоснования стремления Советского Сою­за к сотрудничеству с Германией. Вспомнив Рапалло, Сталин заявил, что с приходом национал-социалистов к власти отно­шения между двумя странами ухудшились, "так как немецкое правительство видело необходимость отдать приоритет внут­риполитическим соображениям". Когда этот вопрос исчерпал себя, тогда немецкое правительство проявило добрую волю к улучшению отношений. И теперь Советский Союз "с чистой совестью" приступает к возобновлению сотрудничества с Германией.

Далее Сталин перешел к резкой критике Великобритании. Он прямо заявил, что Ленин и его ученики всегда больше всего ругали Англию. Согласившись со словами Риббентропа о том, что Германия не нуждается в военной помощи, Сталин в то же время заявил: "Если Германия попадет в тяжелое положение, то она может быть уверена, что советский народ придет Герма­нии на помощь и не допустит, чтобы Германию задушили. Со­ветский Союз заинтересован в сильной Германии и не допус­тит, чтобы Германию повергли на землю".

Перейдя к конкретным вопросам, советский лидер выска­зался за то, чтобы оставить в одних (немецких) руках террито­рии, этнографически принадлежащие Польше, а за Советским Союзом все земли, населенные украинцами, и категорически отклонил предложения Германии о переделе территорий по верхнему течению р. Сан. Но для компенсации он согласился продавать Германии половину добываемой в тех районах неф­ти и поставлять ей вторую половину непосредственно из Со­ветского Союза.

Сталин также отклонил немецкие идеи о расчленении Лит­вы, предпочитая оставить ее целиком в зоне советских интере­сов. Говоря о Прибалтике, он сказал о намерении разместить в Эстонии и Латвии военные контингента, при этом оставив в них нынешнюю правительственную систему.

В заключение первого дня переговоров был поднят вопрос о Турции, тем более, что ее политика в тот период становилась все более распространенной темой для дипломатических ма­невров и дискуссий. По словам советского лидера, турки сами не знают, что хотят, и скорее всего желали бы договориться и с Англией, и с Францией, и с Германией, и с Советским Союзом.

На следующий день переговоры были продолжены, и Риб­бентроп сразу же информировал советских лидеров, что фю­рер принял сталинские предложения о судьбе поляков (оставив их в составе Германии). После долгих споров был согласован вопрос о границах. Немцы попытались настаивать на передаче им всего г. Перемышля (разделенного р. Сан на две части), ссы­лаясь, в частности, и на то, что Советский Союз получает боль­шой и прекрасный г. Львов. Но Сталин и Молотов были непре­клонны, и немцы были вынуждены уступить.

Риббентроп выразил желание получить существенную эко­номическую помощь от Советского Союза. Он просил совет­ских руководителей облегчить транзит нефти и зерна из Румы­нии в Иран и из него, из Афганистана и в Афганистан, а также из стран Дальнего Востока, особенно это касается перевозки соевых бобов и китайских трав через Транссибирскую желез­ную дорогу в Германию. Напомнив сделанное накануне заявле­ние Сталина, Риббентроп упомянул и о нефтепоставках из рай­она Дрогобыча и Борислава. По вопросу о транзите Сталин сказал, что в принципе Москва никому не дает подобных преи­муществ, но для Германии готова сделать исключение.

Риббентроп вернулся к вопросу о Прибалтике, желая под­робнее узнать о советских целях и намерениях. Сталин сооб­щил о содержании подписываемого соглашения с Эстонией. Он согласился оказать Германии помощь в использовании Мурманской гавани для ремонта немецких подводных лодок и вспомогательных крейсеров.

В связи с вопросом о Бессарабии Риббентроп подтвердил незаинтересованность Германии (как было отмечено в прото­коле от 23 августа) и сообщил только о нервозности в Румынии. Сталин сказал: "В настоящее время правительство Советского Союза не имеет намерения что-нибудь предпринимать против Румынии", но не исключал этого в дальнейшем в случае изме­нения обстановки на Балканах.

На ужине, проходившем после завершения переговоров, Риббентроп особо подчеркивал, что теперь после ликвидации Польши Германия и Советский Союз снова становятся непо­средственными соседями и открывается перспектива успешно­го сотрудничества в будущем. Фюрер, заявил немецкий министр, желает, чтобы между обеими странами установились дружеские отношения, "несмотря на существующие различия в обеих системах".

Затем переговоры продолжились, в ходе которых Сталин предложил несколько изменить текст совместного заявления, составленный немецкой стороной. Его смутили слова об "импе­риалистических целях западных держав", и он высказался за то, чтобы выразить это в более замаскированной форме. Сразу же состоялся телефонный разговор Риббентропа с Гитлером и текст был изменен.

Следующая небольшая поправка касалась фразы в немец­ком проекте о советской экономической поддержке Германии в условиях войны. Теперь, сформулированный советскими представителями, этот пункт звучал так: "Советское правитель­ство исполнено воли всеми средствами повысить товарооборот между Германией и Советским Союзом".

Риббентроп высказался за немецкое посредничество для достижения компромисса между Советским Союзом и Япони­ей. Сталин поддержал эту идею, напомнив при этом, что япон­цы признают только силу.

В заключение Риббентроп снова вернулся к вопросу об Ан­глии и поинтересовался о намерениях английского правитель­ства. Сталин довольно подробно сообщил о беседах посла Май­ского с Галифаксом и отметил, что Советский Союз преследует лишь одну цель — "выиграть время и разузнать, что, собствен­но говоря, Англия задумывает в отношении Советского Союза. Если немецкое правительство получит информацию об этих бе­седах, то оно не должно об этом беспокоиться. За ними ничего серьезного не скрывается, и советское правительство не соби­рается вступать в какие-нибудь связи с такими зажравшимися государствами, как Англия, Америка и Франция".

По словам Сталина, советский посланник в Париже Суриц по указанию из Москвы отверг все попытки Даладье в грубой форме выяснить состояние отношений между Советским Сою­зом и Германией. Цель контактов с Францией, повторил он, со­стоит в попытке выяснить, чего Франция хочет от Советского Союза. "Во всяком случае, — заключал советский лидер, — ежели Германия услышит из другого источника о беседах меж­ду Даладье и Сурицем, то она не должна думать, что между Советским Союзом и Францией что-нибудь происходит".