Александр Чубарьян - Канун трагедии [Сталин и международный кризис: сентябрь 1939 - июнь 1941 года]

Докладывая в Берлине об этой встрече, Риттер и Шулен­бург просили Риббентропа направить письмо Молотову с объяснением спорного толкования вопроса в письмах от 28 сентября. В ответ по поручению Риббентропа Гауе откло­нил эту идею, но сообщил Риттеру, что считает "ошибкой со стороны Молотова" объяснение термина "промышленные поставки" боязнью огласки. Вопрос о военных поставках со стороны Германии в то время никогда не обсуждался. Не бы­ло на этот счет и устных переговоров. Гауе писал также, что общие слова Риббентропа не означали, что Германия должна производить неограниченные поставки всего, что хочет Со­ветский Союз 50.

Мы привели столь пространные материалы о переговорах советских и германских представителей, поскольку упомяну­тые "детали" ясно показывают сложность и динамику двухсто­ронних отношений, весьма далеких от идиллических.

Переговоры по экономическим вопросам, проходившие в Москве и в Берлине в октябре —декабре 1939 г., выявили в бо­лее общем плане разные подходы к ним с обеих сторон. Содер­жание переговоров и сущность разногласий выходили за рамки чисто экономических и приобрели совершенно определенный политический характер.

Получив от Германии поддержку и свободные руки в Вос­точной Европе, советские руководители хотели участия германских фирм и правительства в реализации программы пе­ревооружения Красной Армии. Представленный немцами пе­речень советских заказов и пожеланий подтверждал это наме­рение. Он включал самые разнообразные виды вооружений (крейсеры, торпеды, мины, самолеты и т.д.) 51. Для реализации этих планов Политбюро решением от 20 января 1940 г. создало при советских торгпредствах в США, Италии и Германии Авиационные информационно-технические бюро, утвердив По­ложение о таких бюро, состав работников и смету расходов 52.

Москва явно хотела извлечь из соглашений с Германией ма­ксимум политических, экономических и даже военных выгод. При этом советские руководители ссылались на слова о друж­бе и сотрудничестве, на новый этап в отношениях между двумя странами и т.п. Настойчивая линия советских представителей на переговорах и во время посещения ими немецких пред­приятий, их стремление ознакомиться с новейшими типами немецких вооружений вызвали такое крайнее недовольство германского генералитета, что, как указывалось выше, они да­же сравнивали советские действия с позицией победителей над Германией после Первой мировой войны. Видимо, в целом в Кремле были убеждены, что Германия так сильно заинтересо­вана в сотрудничестве с Москвой, что пойдет на любые уступ­ки. Эта уверенность укрепилась после того, как Берлин не стал вмешиваться в советские действия в Прибалтике в конце сен­тября — начале октября.

Но Сталин явно недооценивал, что Гитлер и его окружение вели свою игру. Германия, действительно, получила уже нема­ло от договоренностей с Москвой, главным образом свободу рук на Западном фронте, избегая "привычного для немцев кош­мара враждебности или даже столкновений с обеих сторон". Гитлер, как показали дальнейшие события, не собирался захо­дить слишком далеко в своих отношениях с Москвой. И это, очевидно, проявилось уже при решении экономических вопросов осенью и зимой 1939 г. Он считал, что дал и так слишком много. Теперь он хотел получать от Советского Союза прежде всего зерно и нефть и так нужное Германии стратегическое сырье в виде цветных металлов (кобальт, медь, никель и т.д.). Поэтому в германском руководстве были так раздражены неумеренными требованиями и отказом Москвы выполнить все германские заказы.

Политический характер экономических переговоров был особенно ясно продемонстрирован в конце декабря 1939 г., в январе и в феврале 1940 г. Вместо просимой немцами встречи Риттера и Шнурре с Молотовым 31 декабря состоялись перего­воры, в которых участвовали Сталин, Молотов, Микоян, Тево- сян и советский торгпред в Германии Бабарин, с немецкой сто­роны — Шуленбург, Риттер, Шнурре и советник посольства Хильгер. Участие Сталина подчеркивало политический харак­тер возникших разногласий, его заинтересованность в их пре­одолении и в получении от Германии запрашиваемых заказов.

В немецком отчете о встрече, подписанном Риттером, особо подчеркивалось, что Сталин впервые, говоря о советско-гер­манских отношениях, употребил слова "взаимная помощь", имея в виду готовящееся торговое соглашение. Сталин выразил готовность помочь Германии в поставках сырья и продовольст­вия, но в обмен на ожидаемую помощь Германии 53. При этом он прямо сказал о "военном оружии".

Посол Риттер согласился с тем, что по обмену нотами от 28 сентября Германия обязывалась компенсировать советские поставки сырья, однако никогда ранее ни один иностранный эксперт не выдвигал так много требований, как делегация СССР 54. Советское правительство, заметил Риттер, не должно забывать, что Германия находится в состоянии войны с двумя сильнейшими державами и нуждается в вооружениях. Немцы как бы ставили советских представителей на место, причем де­лали это в весьма жесткой манере.

Затем Риттер поставил вопрос о необходимости советских поставок для производства стали — 200 тыс. т чугуна, 1,5 млн т железной руды со средним содержанием железа 55%, а также 180 тыс. т хромовой руды 55. Сталин ответил, что Советский Союз не имеет такого количества руды подобного качества и сомневается в возможности осуществить другие требования. Может быть, сказал он, ситуация улучшится в следующем году. Далее Сталин перешел к советским пожеланиям, назвав мор­скую артиллерию, крейсер "Лютцов", который немцы уже сог­ласились поставить, самолеты и т.д. 56

Риттер выразил глубокое разочарование по поводу невоз­можности поставок железной руды. Он согласился с мнением советских представителей обсуждать все по статьям, что могут делать эксперты.

Следующей большой темой, вызвавшей дискуссию, стал во­прос о поставках специфических металлов. Риттер ссылался, что без этого Германия не сможет выполнить советских зака­зов. Затем он оспорил предложение Советского Союза осуще­ствлять обмен поставками в течение одного года, так как это противоречит тексту писем от 28 сентября, где речь шла о более продолжительном периоде времени 57.

Сталин указал на необходимость сбалансировать и постав­ки и компенсации к концу года. Он оценил советские поставки на конец года в 500 млн марок и германские — в 400 млн ма­рок 58. В своем меморандуме Риттер отмечает, будто бы пытался возражать, но следует принять во внимание, что он писал свой отчет для МИДа и хотел выглядеть, как стойкий защитник инте­ресов Германии.

В заключение Сталин заявил, что Советский Союз, учиты­вая германские трудности, готов сократить свои пожелания в поставках для морской артиллерии до минимума. Он просил осуществить поставки в течение 1940 г., а Риттер повторил, что такие короткие сроки фактически невозможны.