Александр Чубарьян - Канун трагедии [Сталин и международный кризис: сентябрь 1939 - июнь 1941 года]

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 26. Л. 153.

Там же. Л. 156, 161.

Там же. Л. 20.

Там же. Л. 71.

Там же. Л. 59.

ДВП. Т. XXII. Кн. 2. С. 176-177.

Там же. С. 177. Если судить по немецким документам, то еще 4 октября, т.е. в день заключения советского договора с Латвией, гер­манский посол в Латвии писал в Берлин, что 60 тыс. немцев (Volksdeutsche) и 3 тыс. Reichsdeutsche находятся в состоянии тревоги за свои жизни в связи с планами размещения в Латвии советских войск. Посол ставил вопрос перед Берлином о необходимости приня­тия мер по защите немецкого населения, организации их питания и пр. (DGFP. 1918-1945. Vol. VIII. P. 206-207).

ДВП. Т. XXII. Кн. 2. С. 620-621; см. также: DGFP. 1918-1945. Vol. VIII. P. 282-283.

РГАСПИ. Ф. 17. On. 162. Д. 26. Л. 71.

ДВП СССР. Т. XXII. Кн. 2. С. 172.

Там же. С. 200-201. См. тамже: DGFP. 1918-1945. Vol. VIII. P. 325.

ДВП СССР. Т. XXII. Кн. 2. С. 222. Этот демарш явился следстви­ем телеграммы советского полпреда в Берлине. В ней сообщалось, что немецкое военно-морское командование уведомило советского мор­ского атташе в Берлине о посылке Германией в Финский залив судна "Приллс" и нескольких вспомогательных крейсеров для контроля за торговыми судами Латвии, Эстонии и Финляндии. Это вызвано яко­бы (так писал Шкварцев) необходимостью борьбы с контрабандными перевозками (DGFP. 1918-1945. Vol. VIII. P. 347).

ДВП. Т. XXII. Кн. 2. С. 233.

Там же.

Там же. С. 285-286.

Там же. С. 286.

Там же. С. 287.

Там же. С. 313. В развитие этой темы Шуленбург писал Вайцзе- керу 20 ноября, рассказывая о своей встрече с Молотовым: "Если будет решено в пропагандистских целях сообщить об усилении советских войск на Кавказе, то он может рекомендовать полковника д-ра Сида, чтобы написать статью, как легко может быть захвачена армянская равнина в Турции (Эрзерум и Эрзилкан) и как легко будет захватить Мосул с его нефтяными запасами. Автор во время Первой мировой войны был начальником генерального штаба Третьей турецкой армии Эрзерума. Он — хороший специалист по этому региону. В планируе­мой статье он сможет дать туркам и англичанам хорошую пищу для размышлений" (DGFP. 1918-1945. Vol. Villi. P. 429-430).

ДВП. Т. XXII. Кн. 2. С. 382.

Там же. С. 420.

Там же.

DGFP. 1918-1945. Vol. VIII. P. 554-555.

Ibid. P. 555.

Ibid. P. 735.

Ibid. C. 736.

ДВП. Т. XXII. Кн. 2. С. 475.

Москва, Лондон, Париж - ни войны, ни мира

П

одписание советско-германского пакта произошло бук­вально через пару дней после очередного заседания воен­ных миссий СССР, Великобритании и Франции в Москве. Зак­лючение договора означало провал переговоров, но возникал весьма существенный вопрос: как будут строиться отношения советского руководства со своими бывшими партнерами по пе­реговорам и как они, в свою очередь, будут реагировать на до­говоренности СССР с Германией.

Как уже отмечалось, в течение длительного времени совет­ские лидеры испытывали глубокое недоверие к политике Велико­британии. Оно особенно усилилось после Мюнхенского согла­шения, которое, по мнению Москвы, не только явилось выражением политики "умиротворения агрессора", но и пре­следовало цель направить его на восток, в сторону Советского Союза.

На сотрудничестве СССР с Францией в начале 30-х годов отрицательно сказался приход к руководству французской внешней политикой П. Ааваля, который не скрывал своего вра­ждебного отношения к Советскому Союзу. И на переговорах в Москве летом 1939 г. Англия и Франция явно не демонстриро­вали своего желания достичь с ним компромиссного соглаше­ния, что существенно повлияло на отношение Сталина к этим державам. После подписания советско-германского пакта в Москве значительно усилились антибританские и антифран­цузские настроения, а в Лондоне и Париже антисоветские, осо­бенно в условиях начавшейся войны Англии и Франции с Гер­манией.

На основании первых откликов на договор можно конста­тировать, что Лондон все же надеялся на продолжение отноше­ний с Советским Союзом. На Западе опасались, что СССР мо­жет стать союзником Германии.

В первые же дни сентября, как мы помним, советское руко­водство старалось всячески подчеркивать свой нейтралитет и намерение продолжать отношения с другими странами. Несмо­тря на настойчивые попытки Германии ускорить вступление Красной Армии на территорию Польши, советское правитель­ство не торопилось это делать до тех пор, пока немецкие войска не вышли к Варшаве, а фактически на линию Керзона. При этом зарубежные страны уведомлялись в том, что цель СССР состоит в защите украинского и белорусского населения 1.

Официально секретные протоколы к советско-германско­му пакту не были обнародованы, но по многим косвенным данным их основной смысл стал известен, в том числе и англий­скому правительству. В связи с этим в британском руководстве постоянно муссировался вопрос о том, насколько далеко готово идти советское правительство в своих договоренностях с Гер­манией и не означают ли они и военного сотрудничества двух стран.

Анализ британской политики целесообразно вести по двум направлениям. Сначала обратимся к тому, как она виделась из советского посольства в Лондоне и как официально реагирова­ла на нее Москва (что может быть сделано на основании доне­сений советского посла в Наркоминдел и ответов Молотова, содержащихся в отечественных публикациях документов). Затем будет рассмотрен процесс выработки британского внеш­неполитического курса.

сентября, выступая в палате общин, премьер-министр Англии Чемберлен сказал, что пока еще рано выносить сужде­ние о мотивах и последствиях советского движения в Польшу 2.

сентября в телеграмме в Москву советский посол в Анг­лии И.М. Майский сообщал: «Самый острый интерес здесь вы­зывает сейчас вопрос: будет ли СССР снабжать Германию сырьем, продовольствием и всем прочим или не будет? Отсюда чрезвычайное беспокойство, явно наблюдающееся во всех сло­ях, по поводу наших дальнейших намерений, отсюда боязнь раздражать и тем самым, как здесь часто выражаются, "бросать нас в объятия Германии"» 3. Через два дня британский министр иностранных дел Галифакс пригласил Майского и поставил пе­ред ним те три основных вопроса, о которых упоминалось в предыдущих разделах 4. Они сводились к тому, как смотрит СССР на нынешнее состояние англо-советских отношений.

26 сентября Молотов направил Майскому телеграмму с от­ветом советского правительства на поставленные Галифаксом вопросы 5. Судя по ответу, в Москве действовали осторожно, стремясь успокоить Лондон общими заверениями, не вдаваясь в подробности. Новым элементом было, конечно, предложение начать переговоры о торговле. Как показали дальнейшие собы­тия, советское правительство оставляло дверь для контактов с Англией открытой, избегая при этом конкретных дискуссий.

На следующий день Майский докладывал Молотову, что Га­лифакса не вполне удовлетворили ответы по вопросу о буду­щем Польши. Британский министр остался доволен согласием на торговые переговоры и интересовался советской позицией в отношении Румынии и Прибалтики 6. В дневнике Майского приводится более подробная запись его беседы с Галифаксом, в ходе которой британский министр сказал: "Все-таки я никак не могу примирить события последних недель с теми принципами внешней политики, которые были провозглашены г-ном Стали­ным на последнем съезде вашей партии" 7.