Александр Чубарьян - Канун трагедии [Сталин и международный кризис: сентябрь 1939 - июнь 1941 года]

Параллельно с Англией подготовку соглашения с Турцией осуществляла и французская дипломатия. На этой основе в 1939 г. одновременно с британской инициативой во Франции возникла идея о подписании Тройственного договора между Англией, Францией и Турцией. Как и в отношении английско­го предложения, Турция дала свое принципиальное согласие, также обусловив его рядом взаимных дополнительных обяза­тельств. Кроме того, Турция хотела включить в договор пункт о политической и финансовой помощи, в том числе и в военной области со стороны Англии и Франции 3.

Информированное в общих чертах о ходе переговоров Анг­лии и Франции с Турцией, советское руководство высказало принципиальное одобрение идеи сближения Турции с Англи­ей, так как оно совпадало с начавшимися переговорами между СССР, Англией и Францией. И именно тогда из СССР последо­вало предложение о возможности заключения отдельного сог­лашения между ним и Турцией.

В такой обстановке Советский Союз подписывает договор с Германией, что в корне меняет всю ситуацию. Уже 3 сентября Молотов предписывает послу в Анкаре А.В. Терентьеву пере­дать турецкому министру иностранных дел Сараджоглу, что "изменившаяся в корне международная обстановка требует другого подхода к вопросу об оформлении дружеских отноше­ний между СССР и Турцией, чем тот, который намечался обеи­ми сторонами недели две тому назад. Мы были и остаемся друзьями Турции и считаем, что при доброй воле с обеих сто­рон можно найти общий язык" 4.

Совершенно ясно, что в новых условиях договоренностей с Германией и после объявления ей войны Англией и Францией Советский Союз уже не хотел стимулировать заключение Тур­цией договора с этими странами. В Москве начали подумывать и о ином подходе к возможному заключению прямого договора с Турцией.

Со своей стороны и турецкие власти намекнули англичанам о необходимости новых обязательств с их стороны. А если учесть, что Турция незадолго перед этим подписала торговое соглашение с Германией, то становится очевидным, что в поли­тическом плане она почувствовала возможность более выгод­ного торга с Англией и Францией.

сентября французский посол в Лондоне М. Корбен сооб­щал в Париж, что Foreign Office настаивает на ускорении под­писания договора о политическом и военном сотрудничестве с Турцией. В то же время англичане чувствуют, что турецкие вла­сти не хотят подписывать договор до получения более благо­приятных условий в области экономики и финансов 5. Англий­ский МИД считал бы также недопустимым и противоречащим конвенции в Монтрё согласие Турции на пропуск через Проли­вы военных материалов 6. Как видим, вокруг Турции завязывал­ся тугой узел противоречий.

сентября Молотов встречается в Москве с турецким по­слом, который заявил, что "Турция продолжает поддерживать хорошие отношения как с Англией и Францией, так и с их противниками" 7, и спросил Молотова об отношении СССР к вопросу о намечаемом пакте с Турцией. По словам наркома, международная обстановка изменилась и ее надо изучить. По­сол прямо ставит вопрос: "Значит ли это, что проблема с пактом откладывается, а отношение добрососедства и дружбы остают­ся прежними". Молотов в ответ снова повторяет, что обстанов­ка изменилась и требует изучения 8.

Трудно понять, почему Москва так быстро и резко отложи­ла вопрос о заключении договора с Турцией, зная, что перего­воры с Англией и Францией были уже близки к завершению.

В тот же день 5 сентября советский посол в Турции офици­ально передал главе турецкого МИД Сараджоглу заявление со­ветского правительства. Согласно инструкциям из Москвы, посол начал активно муссировать тему о том, что Турция свое­временно не информировала Москву о своих переговорах с ан­гличанами и она ничего не знает ни о них, ни о содержании пе­реговоров с Францией. Он также подчеркнул, что в Москве известно об англо-турецкой и франко-турецкой декларациях, но декларации — это еще не пакты.

Посол в донесении в Москву, явно подыгрывая Молотову, обвинял Сараджоглу в том, что именно он повинен в несвое­временном информировании об англо-французских перегово­рах, что он англо- и франкофил, что в Турции есть немало дея­телей, которые осуждают намерения правительства слишком поспешно обмениваться декларациями с англичанами и фран­цузами вместо того, чтобы разговаривать с ними за одним сто­лом вместе с СССР 9.

И в этом, и в последующих донесениях посол рисовал турецкую политику в негативных тонах, создавая в Москве впечатление о ее враждебности Советскому Союзу. В данном случае линия Молотова и позиция посла явно совпадали, при­чем на этой ранней стадии не было ясно, в чем же состояла ре­альная цель советского правительства.

В те же дни (7 сентября) состоялась важная ключевая встре­ча советского посла с президентом Турции Исметом Иненю. Посол снова начал беседу с упреков турецкого правительства, которое не сочло нужным своевременно информировать СССР о своих переговорах с англичанами. Президент оспари­вал это утверждение, уверяя, что Турция была, есть и останется другом СССР. Затем он спросил, что думают в Советском Сою­зе о перспективе захвата Германией Румынии, Болгарии, Про­ливов и ее желания стать хозяином Европы. Отвечая, Теренть- ев ссылался на речи советских руководителей. Иненю интере­совала позиция СССР в случае, если Турция будет атакована в районе Проливов или со стороны Балкан. Главная его мысль за­ключалась в том, что Турция может найти общий язык с Совет­ским Союзом. Он настаивал на возможности Турции опреде­лять свою позицию в Средиземном море, не согласовывая ее с СССР, чего нельзя сказать о Балканах и Проливах.

Выводы советского посла об этой беседе состояли в следую­щем. Президент находится в растерянности и еще нет твердого решения турецкого правительства; оно боится германской и итальянской агрессии против Турции; президент несколько раз подчеркнул желание сотрудничества с СССР и хотел бы зая­вить о крепкой дружбе двух стран 10.

Действительно Англия и Франция сильно давили на турец­кое правительство, требуя подписания договора, а оно не хоте­ло раздражать своего могущественного соседа и стремилось найти какую-то формулу, устраивающую обе стороны. Этот факт подтверждается телеграммой французского посла в Анка­ре М. Массигли в Париж в тот же день 7 сентября. Он сообщал, что турецкий министр иностранных дел в срочном порядке ин­формировал послов Франции и Англии об упомянутой встрече советского посла с президентом страны. Массигли довольно точно и пространно писал об этой встрече, особенно обращая внимание на готовность СССР договориться о взаимной помо­щи в случае агрессии на Балканах, в зоне Проливов и в Черном море 11. У него сложилось впечатление, что президент и ми­нистр иностранных дел склоняются к тому, чтобы прояснить позицию СССР, но советские гарантии должны применяться во исполнение договоренности Турции с Англией и Францией. Посол выразил скептицизм относительно советской позиции, считая ее маневром в расчете на разрыв англо-франко-турец­ких связей. Он сообщил, что завтра встретится с президентом Республики, и просил держать все это в секрете 12.