Александр Чубарьян - Канун трагедии [Сталин и международный кризис: сентябрь 1939 - июнь 1941 года]

Принципиально иной оказалась и мировая реакция на со­ветские требования к Финляндии. Ее руководство, отказав­шись сразу же в принципе принять советские условия, запро­сило перерыв в переговорах. Получив конкретные предложе­ния между 12 и 14 октября, финские представители вернулись в Хельсинки, и новые переговоры возобновились в Москве лишь 23 — 25 октября. Затем они были снова прерваны и про­должились 2 — 4 ноября. В течение всего этого периода и в Фин­ляндии, и в европейских столицах проходили интенсивные и бурные обсуждения складывающейся ситуации, в ходе кото­рых определялись позиции и официальных кругов и мировой общественности. Разумеется, главным было определение пози­ции политических деятелей в Финляндии. Как уже отмечалось, на первом этапе переговоров в Москве финскую сторону пред­ставлял Паасикиви. На втором и третьем этапах к нему присое­динился министр финансов социал-демократ Таннер.

В целом среди финских политиков можно выделить тех, кто призывал занять на переговорах более жесткую и неуступчи­вую позицию, и тех, кто был сторонниками бблыпей гибкости и поисков возможных компромиссов. К числу "ястребов" можно отнести в первую очередь министра иностранных дел Эркко и министра обороны Ниукканена. Их главный довод состоял в том, что Советский Союз вряд ли пойдет на военное решение вопроса и что нужно максимально расширять международную поддержку Финляндии. Главными представителями более уме­ренных были уже упоминавшийся Паасикиви и известный военный, весьма популярный в стране маршал Маннергейм, назначенный главнокомандующим вооруженными силами страны. Они стояли за необходимость бблыпих уступок Моск­ве, чтобы избежать войны. По мнению Маннергейма, Финлян­дия не располагает достаточными средствами для обороны.

Следует подчеркнуть, что и "твердые" и "умеренные" счи­тали невозможным соглашаться на советское требование о пе­редаче СССР о. Ханко у входа в Финский залив. Большинство политических и общественных деятелей Финляндии также вы­сказывались за то, чтобы передать СССР как можно меньше территорий и на Карельском перешейке. Паасикиви призывал к тому, чтобы вместо Ханко передать СССР какой-либо другой остров, но Эркко и его сторонники выступали против каких-ли­бо уступок в этом вопросе.

Стремясь обеспечить себе как можно более широкую под­держку, финское правительство подключило к дискуссии пар­ламент. В целом практически все парламентские фракции поддержали линию правительства — не уступать о. Ханко (рас­смотрев при этом возможность передачи нескольких островов) и согласиться на то, чтобы несколько отодвинуть границу на Карельском перешейке.

Анализ положения в стране показывал, что в своем абсо­лютном большинстве финское население поддерживало линию правительства. В отличие от Прибалтики левые крути (прежде всего коммунисты) не имели сильных позиций, и в этом отно­шении Москве трудно было рассчитывать на поддержку своей линии внутри Финляндии. В стране прочные позиции занимали социал-демократы во главе с Таннером, к которым по традиции в Москве относились крайне враждебно. В советских средст­вах массовой информации Таннер был постоянной мишенью для всевозможных обвинений и критики. Аналогичным было отношение и к Маннергейму, который был известен еще в до­революционные времена, находясь на императорской службе.

Анализируя в целом позицию финских правящих кругов и учитывая, что в последующем историки (и в самой Финляндии) разделились во мнениях по вопросу об оценке действий фин­ских политических сил накануне войны, можно, видимо, сделать следующий вывод: финские политики имели необходи­мый ресурс для того, чтобы продолжать переговоры в Москве, пытаясь предложить что-либо взамен о. Ханко и соглашаясь на небольшие уступки на Карельском перешейке.

Главная дилемма переговоров формулировалась в Хельсин­ки — "как совместить сохранение Финляндией своей незави­симости с требованиями России как великой державы". И в этом плане решающим для финского руководства стало опасе­ние, что, получив стратегически важную военную базу в Фин­ском заливе, Советский Союз будет иметь сильный рычаг даль­нейшего давления на Финляндию и попытается изменить суще­ствующие в стране порядки и поставить ее в лучшем случае в зависимое от СССР положение.

Финское правительство возлагало большие надежды на поддержку других государств. Прежде всего оно обратилось к Швеции. Через два дня после приезда Паасикиви из Москвы финский президент Каллио, сопровождаемый министром Эркко, направился в Стокгольм, где прошла серия его встреч со шведским руководством. Премьер Ханссон и министр ино­странных дел Сандлер заявили о моральной поддержке и о "се­верной солидарности". Но в конкретном плане они заявили, что "правительство должно принимать в расчет возможность германского вмешательства и что в этих условиях Швеция не может принимать решения без учета того, что происходит вне страны" 30. Шведов больше интересовала также проблема Аландских островов. В итоге встречи в коммюнике не было упомянуто о советской угрозе Финляндии. Было сказано лишь, что Скандинавские страны должны (каждая в отдельности) от­стаивать свой нейтралитет.

По ходу переговоров в Хельсинки продолжали обсуждать различные варианты и возможности. Но никаких серьезных уступок финские правящие круги делать не хотели. Тем време­нем в Москве на заседании 21 октября после очередного резко­го обмена мнениями Молотов спросил финских делегатов: "Вы хотите найти повод для конфликта? Мы этого не хотим". В от­вет Паасикиви бросил реплику: "Нам кажется, что в этом состоит Ваша цель" 31.

Было очевидно, что переговоры подошли к критическому рубежу. В этот момент финские делегаты предприняли еще один шаг. Таннер, находившийся в Москве на переговорах, ре­шил обратиться с личным письмом к шведскому премьер-ми­нистру Ханссону — своему коллеге по социал-демократии, и 26 октября финский социал-демократический политик К. Фа- герхольм вручил лично ему письмо. В нем Таннер ставил пря­мой вопрос: может ли Швеция обещать поддержку, чтобы оста­новить Россию?

Накануне получения этого письма 22 октября в шведском правительстве проходило обсуждение внешнеполитических вопросов. И главный упор в дебатах снова делался на вопросе об Аландских островах. И опять, как и ранее, шведский пре­мьер и министр иностранных дел давали понять, что Швеция не может активно вмешиваться в советско-финские конфликтные переговоры. Они, кроме того, опасались и раскола в своем ка­бинете. И 27 октября Ханссон ответил на письмо Таннера, включив в него фразу: "Швеция не может, присоединяясь к защите Аландских островов, брать на себя риск оказаться включенной в конфликт с Советским Союзом... Вы не должны в ваших расчетах полагаться на шведское вмешательство" 32.