Александр Чубарьян - Канун трагедии [Сталин и международный кризис: сентябрь 1939 - июнь 1941 года]

* * *

Германия всегда проявляла большую чувствительность к ситуации на Балтике, особенно в отношении Литвы. Судя по откликам, может быть, в Берлине предпочли бы более легкий и постепенный вариант советских действий, но, занятый решаю­щими операциями на западном фронте, Гитлер предоставил Сталину полную свободу действий в отошедшей к СССР сфере интересов. К тому же советские действия 1939— 1940 гг. были предопределены соглашениями с Германией. Во всяком случае и Шуленбург в Москве, и Риббентроп, и другие официальные лица в Берлине сразу же заявили о своем невмешательстве.

Еще 17 мая 1940 г. Сталин поручил Молотову сообщить Шуленбургу, что СССР решил присоединить Бессарабию и Балтийские страны. Сообщая об этом, советник немецкого по­сольства в Москве заметил: "Было очевидно, что советское пра­вительство, обеспокоенное быстрыми успехами Германии во Франции, решило расширить и усилить свои позиции в этом районе и добиться максимума преимуществ от соглашений с Германией о разделении сфер интересов" 52.

17 июня в беседе с Шуленбургом Молотов поздравил посла с победами германской армии на Западе и одновременно ин­формировал его о том, что СССР договорился с Латвией, Лит­вой и Эстонией о смене в них правительств и о вводе советских войск на их территории. Основной причиной этих мероприя­тий СССР назвал свое нежелание оставлять в Прибалтийских странах "почву для французских и английских интриг". В то же время СССР не хочет, чтобы оно явилось поводом для ссоры с Германией 53.

Спустя месяц, 17 июля во время очередной встречи Моло­това с Шуленбургом германский посол заявил: "Германия не имеет намерения вмешиваться в политические дела Прибал­тийских государств, но она уверена, что правительство СССР учтет и обеспечит германские экономические интересы в этих государствах" 54. В связи с этим заметим, что позднее, в сентяб­ре во время довольно острой пикировки советских и герман­ских представителей по вопросу о дунайской комиссии совет- екая сторона выражала недовольство тем, что немецкое руко­водство заранее не проинформировало Москву о своих наме­рениях и, напротив, советское правительство заблаговременно сообщило в Берлин о предпринятых им акциях и в Бессарабии и в Прибалтике, начав их лишь после получения согласия Гер­мании.

На это в целом рутинное замечание неожиданно отреагиро­вал заместитель Риббентропа Вайцзекер, который поручил Шуленбургу обратить внимание советского правительства на следующее различие. "В то время как акция Советского прави­тельства в Литве и вообще в Прибалтийских странах представ­ляла собой захват территорий (курсив наш. — А.Ч.) (Вайцзекер сразу же слово "захват" заменил на "приобретение" и просил воспринимать именно в этой редакции), то действия Германии при разрешении венгеро-румынского конфликта были направ­лены на сохранение мира в этой части Европы" 55. Конечно, эта немецкая оговорка отражала напряженность в советско-гер­манских отношениях в тот момент и показывала, как в Берлине реально оценивали советские действия в Прибалтике.

Однако в июне — августе 1940 г. Германия уверяла Москву в своем невмешательстве. В то же время в отношениях между Германией и Советским Союзом возник ряд проблем. Прежде всего отметим экономические интересы Германии, о чем гово­рил Шуленбург во время своих встреч с Молотовым. Немецких представителей волновали вопросы обеспечения имуществен­ных интересов германских граждан в Прибалтике, а также их переселения и лиц немецкой национальности из стран региона (главным образом из Латвии). Для их решения были созданы специальные смешанные комиссии по Латвии и Эстонии и от­дельная комиссия по Литве.

В меморандуме Шуленбурга, врученном Молотову 17 июля, были перечислены меры, подлежащие выполнению. Среди них — беспрепятственный перевоз из Латвии и Эстонии в Гер­манию имущества немецких переселенцев, сохранение непри­косновенности собственности германских подданных и лиц немецкой национальности, сохранение объема торговли Гер­мании с Прибалтийскими государствами и т.д. Размер сумм, принадлежащих немецким переселенцам, определялся в 50 млн германских марок, половина которых находилась на счетах Латвийского банка. Речь шла также о немецких кредитах на сумму 30 — 35 млн немецких марок. Всего германские имущест­венные интересы в Прибалтике оценивались в размере 160—180 млн немецких марок 56.

Наибольшие интересы Германии были связаны с Литвой. В обзорной записке о внешней политике Москвы, подготовлен­ной в советском посольстве в Каунасе, подчеркивались особые связи между Литвой и Германией. Причем речь шла и о торго­вле, и об экономических связях, и о геополитических пробле­мах. Даже если убрать явную идеологизированность автора за­писки, все равно остается ощущение, что Германия действи­тельно располагала существенными рычагами давления на Лит­ву 57.

Как и в отношении других стран Балтии, Политбюро ЦК ВКП(б) 24 июля приняло решение о национализации банков и крупной промышленности Литвы. В их число включались пред­приятия с более чем 20 рабочими, а также особо важные. Гер­манская сторона обратилась с просьбой отказаться от национа­лизации немецких банков, предприятий, зданий, имущества граждан немецкой национальности 58. 27 июля вечером Сталин лично дал советскому полпреду Позднякову указание приоста­новить применение в Литве закона о национализации в отно­шении немецких банков и крупных предприятий. Через 45 ми­нут в повторном разговоре с Каунасом Сталин предложил литовцам сделать исключение для немцев и приостановить дей­ствие закона о национализации, имея в виду предстоящее пере­селение немцев в Германию, с тем чтобы урегулировать эти вопросы в дальнейшем путем прямых переговоров между Москвой и Берлином 59.

Между СССР и Германией возник еще один вопрос, кото­рый также относился к Литве. Он касался небольшого участка территории Литвы, который по советско-германскому прото­колу от 28 сентября 1939 г. находился в зоне немецкого влия­ния 60, что было некоторой компенсацией за согласие Германии отнести Литву к сфере советских интересов. Но 13 июля 1940 г. Молотов в специальном обращении, подтвердив все формаль­ные права Германии на этот участок прежней литовской терри­тории, в то же время выразил свое и Сталина желание пересмо­треть этот вопрос. По словам советских лидеров, теперь в контексте отношений между СССР и Литвой его решение име­ло бы для СССР особое политическое значение. При этом для немецкого населения, живущего на этой территории, будут со­зданы все условия для переселения в Германию. Ответ после­довал уже после официального вхождения Литвы в СССР. Гер­манское правительство соглашалось приступить к рассмотре­нию этого вопроса. Однако Берлин отмечал, что это будет боль­шой жертвой для Германии и она интересуется, какую компен­сацию СССР готов предложить за просимую территорию 61.