Владимир Кузнецов - Очерки истории алан

Аланские археологические памятники догуннского, раннеаланского периода на Северном Кавказе немногочисленны. Это прежде всего большие и богатые катакомбные могильники у с. Алхан-Кала в Чечено-Ингушетии и «Золотое кладбище» у станиц Казанской и Тифлисской на Средней Кубани. Огромный могильник Алхан-Кала исследован лишь незначительно (11, с. 246 ел.; 12, с. 72–74): материалы из него монографически изучены Л. Г. Нечаевой, установившей время функционирования могильника от II до V–VI вв. и «даже позднее» и обнаружившей значительное сходство между инвентарем Алхан-Калы и из других районов Северного Причерноморья. Локальные культурные черты сказываются, главным образом, в керамике с поддонами (13, с. 96). Алхан-Калинские катакомбы дали немало золотых ювелирных украшений (подвески, пронизи, бляшки и т. д.), скарабеи из египетской пасты, фибулы, бусы, пряжки, украшения конской сбруи, железные мечи. Эти находки рисуют нам картину материальной культуры алан, переходящих к земледельческо-скотоводческому хозяйству и оседлому образу жизни. Основное направление культурных связей алан того времени ориентировано на Северное Причерноморье и Нижнее Поволжье, но уже появляются вещи, указывающие на. установление и южных связей — с Закавказьем (14, с. 257–258). В этой связи вспомним о походах алан в Закавказье в первых веках н. э. и о той роли, которую они играли в политической жизни и административной структуре Иберии того времени.

Алхан-Кала уже в догуннский период становится крупным аланским центром на Северо-Восточном Кавказе, видимо, сохраняя это значение и в последующем.

Хронологически и культурно к Алхан-Калинскому могильнику примыкают не менее некогда богатые, но почти сплошь ограбленные под-курганные аланские катакомбы II–III вв. у с. Братское (б. Ногай-мирза-юрт) на правом берегу Терека и впускные грунтовые захоронения в курганах эпохи бронзы у с. Бамут в Чечено-Ингушетии (12, с. 45, 82; 15). В катакомбах Братского отмечены остатки камышовой подстилки на полу, найдена характерная сарматская посуда (миски серо-черного цвета) и остатки золотых ювелирных украшений с вставками из сердолика и граната. В Бамутских курганах упоминания заслуживает короткий (59 см) железный меч с прямым перекрестием и кольцевидным навершием (15, с. 178, рис. 4). Он типичен для сарматского вооружения I в до н. э. — I в. н. э.

Важным источником по аланской культуре догуннского периода является группа погребений I–III вв. (76 могил) Нижне-Джулатского могильника в Кабардино-Балкарии, исследованных М. П. Абрамовой (16, с. 5–40). Характерными формами могильных сооружений и здесь были грунтовые ямы и катакомбы, составляющие до 50 % могил. М. П. Абрамова указывает на черты сходства Нижне-Джулатских катакомб с так называемыми «земляными склепами» Крыма и Тамани и отмечает большую насыщенность катакомб инвентарем. В последнем преобладает керамика местных форм, железные втульчатые наконечники стрел, разных типов привески, булавки, гривны, металлические зеркала и браслеты, фибулы, разнообразные бусы, ножи, удила, копья, мечи. Анализируя материальную культуру Нижне-Джулатского могильника, М. П. Абрамова делает вывод о том, что «жизнь этих племен не была замкнутой», культура Нижнего Джулата имеет много общего с культурой других районов Северного Кавказа и с Северным Причерноморьем (16, с. 38). Продвижение аланских племен в предгорья Кавказского хребта в I в. н. э. достаточно ощутимо отразилось и на культуре горных аборигенов: именно с I в. происходят значительные изменения в местной материальной культуре, характеризуемые широким распространением новых форм инвентаря и усилением связей с Северным Причерноморьем и Прикубаньем (17, с. 27). Судя по этим фактам, появление алан на Центральном Кавказе и вплотную к горам привело к новым творческим импульсам, затронувшим культуру местных автохтонных племен.

Богатый и разнообразный инвентарь дали и подкурганные катакомбы «Золотого кладбища» в Прикубанье (само его название говорит о многом). Могильник действительно содержал много золотых ювелирных изделий и импортных вещей (в том числе краснолаковой глиняной и стеклянной посуды), оружие, керамику местного производства и т. д. (18, с. 66–86; 19, с. 341–373). Материалы этого могильника характеризуют культуру другой группы аланского населения, осевшего по правобережью Кубани на самой границе с меото-адыгским этническим массивом и вступившего с ним в тесные хозяйственные и культурные контакты. Не исключено, что в Среднем и Нижнем Прикубанье, как и в долинах Сунжи и Терека, находились зимники алан — малоснежные зимы и частые оттепели позволяли пасти здесь лошадей и овец. Археологические материалы «Золотого кладбища» позволяют нам представить облик алан первых трех веков нашей эры, живших в Прикубанье и вокруг Меотиды. Мужчины — это конные, хорошо вооруженные воины с луком, мечом и длинным копьем, продолжающие традицию сарматских катафрактариев, защищенных панцирями, кольчугами и остроконечными шлемами. В быту они носили короткие рубахи, пояса, штаны, заправленные в мягкие сапоги, длинные плащи, застегивавшиеся на плече фибулой. По свидетельству Лукиана Самосатского (II в.), одежда и язык алан одинаковы со скифами, но «аланы не носят таких длинных волос, как скифы», научившись их стричь (20, с. 312). Женщины были одеты в длинные одежды, также скреплявшиеся фибулой, знатные носили одежды из дорогих привозных тканей, обшитые золотыми, бляшками. Для туалетных целей женщинами употреблялись металлические зеркала, румяна из красной краски (найдены М. П. Абрамовой в Нижне-Джулатском могильнике), щеточки, духи или благовония в металлических подвесных флакончиках, традиция которых сохранялась в аланской культуре вплоть до XII в. (21,с. 83, рис. 184; 22, с. 138, рис. 13, 2). Жилища алан рассматриваемого времени, вероятно, были различными в зависимости от социально-экономического уклада и местных условий: в районах с оседло-земледельческим населением это могли быть глинобитные хижины-полуземлянки, в районах с преобладанием кочевого или полукочевого населения это были войлочные юрты с деревянным каркасом, реалистическое изображение подобной юрты имеется в настенных росписях склепа Анфестерия в Керчи (I в.; 23, табл. 1).

«Золотому кладбищу» на Кубани хронологически близка II группа погребений Чегемского кургана-кладбища, исследованного Б. М. Керефовым и датированного I–II вв. н. э. К этой группе относятся 59 погребений, в том числе 34 катакомбы и подбоя (24, с. 184). Керамика — как лепная, так и изготовленная на гончарном круге, среди сосудов эндемичными формами представляются миски-триподы с днищами, снабженными тремя выступами (24, рис. 24, 33; рис. 28, 5; рис. 29, 14). Присутствует группа ритуальных глиняных сосудов. Из предметов вооружения отметим втульчатые и черешковые наконечники стрел, железные колчанные крючки. Найдены также ножи и каменные оселки для их заточки, железные пряжки, бронзовые фибулы, булавки, бронзовые браслеты, подвески, бусы цветные стеклянные и каменные, металлические зеркала северокавказского происхождения. Б. М. Керефов отмечает в этот период уменьшение ярко выраженных степных элементов (24, с. 219), что, очевидно, нужно ставить в связь с оседанием ранних алан и их аккультуризацией местной этнокультурной средой.