Денис Хрусталёв - Русь от нашествия до «ига». 30–40 гг. XIII в.

Другого серьезного перераспределения держаний в княжестве не было. Иван Всеволодович закрепил за собой Стародуб [383], а остальные уделы, вымороченные после смерти Юрия Всеволодовича и его детей, разошлись между подрастающими Ярославичами [384].

В военно-политическом отношении земля была предельно ослаблена. Армия разгромлена, хозяйство разрушено, люди перебиты, разбежались или уведены в плен. Однако значение Владимира вовсе не упало. Он неизменно оставался гораздо более привлекательным местом пребывания для Ярослава Всеволодовича, чем своевольный Новгород, наделенный излишними демократическими институтами, или дряхлый Киев, далекий и непонятный. Вероятно, со стороны клубок проблем вокруг северо-востока казался несоизмеримо меньшим. Фактически имелся один враг — монгольский хан Батый. В Новгороде же приходилось противостоять сразу группе оппонентов: Тевтонскому ордену, Тартускому и Рижскому епископствам, Дании, Швеции, Литве и непокорным племенам Финляндии. На юге Руси князь всегда оказывался в центре конфликта между группами князей, где с одной стороны действовала коалиция Романовичей и Ростиславичей, а с другой — Ольговичей и Венгрии. Головоломные комбинации политической жизни в южнорусских землях и колониальные конфликты в северных областях могли казаться чуждыми целям укрепления могущества рода Юрьевичей, базирующихся на остававшихся до последнего времени мирными северо-восточных волостях.

Княжение Ярослава Всеволодовича в Киеве было непродолжительным. Прибыв в город весной 1237 г., он уже в конце того же года покинул юг Руси и бросился в Новгород собирать подмогу для своего брата Юрия, вступившего в смертельное противостояние с Батыем [385]. Помочь Северо-Восточной Руси Ярослав не успел. Возможно, новгородцы решили не давать ему воинов, а собственной дружины было явно недостаточно. Вступив во Владимир вскоре после ухода монголов (около марта 1238 г.), Ярослав оказался, можно сказать, у разбитого корыта. Здесь не было того, к чему он, возможно, стремился: здесь не было славы, величия и могущества, но были разруха, нищета, позор и укор. Ярослав решительно с привычной энергией окунулся в эти сложности, забыв на некоторое время о южных делах.

А Киев в это время захлестнула новая волна княжеской чехарды. Торопливо покидая древнерусскую столицу, Ярослав не оставил там преемника. Видимо, управление областью было передано союзному Владимиру Рюриковичу, находившемуся где-то поблизости [386]. Однако вскоре власть в регионе захватил Михаил Всеволодович Черниговский.

В источниках нет указания на то, что Ярослав завещал кому-то свои полномочия. Летописец Даниила Галицкого следующим образом описывает смену власти в Киеве:

«…и потомь приде Ярославъ Суждальскыи и взя Киевъ подъ Володимеромъ, не мога его держати, иде пакы Суждалю, и взя под нимь Михаилъ, а Ростислава сына своего остави в Галичи» [387].

В Воскресенской летописи содержится сообщение примерно того же характера:

«Ярославъ же, сынъ пвеликого князя Всеволода Юрьевича, пришедъ изъ Киева, седе на столе въ Володимери, ѧѩ а по Ярославле седе на Киеве князь Михайло Всеволодичь Чръниговьский» [388].

Такая поздняя летопись, как Густинская, вообще говорит, что Владимир Рюрикович сначала «изгна»из Киева Ярослава, а уже потом там сел Михаил Черниговский [389]. Исследователи считают, что комбинация, при которой Ярославу в столице Руси наследует Владимир, а уже потом Михаил, восходит к путаному перечню правивших в Киеве князей, расположенному в начале Ипатьевской летописи. В этом списке Владимир значится после Ярослава, но не отмечен до него, а имя Михаила даже не упоминается [390]. При всей недостоверности такого известия, следует подчеркнуть, что оно вполне соответствует политической ситуации на юге Руси в конце 1237 г. — начале 1238 г. Торопившийся на север князь не мог вести длительные переговоры и составлять сложные альянсы. Он просто оставил волость и направился в Новгород собирать войска. Позднее он будет подтверждать свои права на Киев в Орде, из чего можно заключить, что и ранее он от них не отказывался. Владимиру Рюриковичу могли передать некие функции по текущему управлению, но, скорее всего, не верховную власть в городе. Михаил, узнав о несчастьях в Суздальской земле и об утверждении во Владимире Ярослава, оценил ситуацию как свой новый шанс обрести старейшинство в Русской земле. Причем он захватил ( «взя») город, не оказавший существенного сопротивления, именно под Ярославом, а не под Владимиром Рюриковичем, который имел полное право уклониться от вооруженного конфликта. Судя по всему, это должно было произойти примерно в апреле 1238 г., когда информация о делах на Северо-Востоке достигла Галича.

Страх утратить контроль над «материю городов Русских», возможно, стал причиной того, что Михаил не решился вступаться за свои черниговские волости, разоряемые монголами. В период героической обороны горожан Козельска в мае 1238 г. их верховный сюзерен сидел в Киеве и не сделал ничего, чтобы помочь осажденным. Все это напоминало действия его кузена Юрия Всеволодовича Владимирского: надежда на то, что налет диких кочевников затронет лишь окраины, после чего отхлынет как природная стихия. Действительно, разграбив Козельск, монголы ушли в степь и увлеклись войной с половцами, удостоенными на Руси давней неприязни. Все это должно было окрылить Михаила Черниговского. Батый разгромил Владимиро-Суздальское княжество и лишил Даниила Романовича возможности апеллировать к грозному суздальскому властелину, а также привлекать на свою сторону брата этого властелина, владеющего богатым Новгородом и давно недолюбливающего черниговцев. Теперь Ольговичам необходимо было развить успех.

Вслед за известием о «взятии» Михаилом Киева сообщается, что сына Ростислава он оставил в Галиче, а тот немедленно отнял у Романовичей приобретенный по миру в 1237 г. Перемышль [391]. Создается впечатление, что речь идет практически о синхронных событиях: «…а Ростислава сына своего остави в Галичи и отяша от Данила Перемышль» [392]. Вероятно, все это относится к весне — началу лета 1238 г., периоду, казалось бы, полного и окончательного триумфа Ольговичей. Теперь под их контролем находились Киев, Чернигов и Галицкая земля в полном объеме: фактически весь юг Руси. Волынские князья Даниил и Василько Романовичи оказались в полном замешательстве: Ярослав уехал и был увлечен делами в Суздальской земле, Владимир Рюрикович, который должен был воспротивиться утверждению Михаила в Киеве, ничего не сумел предпринять и явно был деморализован [393]. Волыняне опять остались один на один с давним соперником, который предельно удачно воспользовался сложившейся ситуацией.