Денис Хрусталёв - Северные крестоносцы. Русь в борьбе за сферы влияния в Восточной Прибалтике XII–XIII вв. Том 1

НПЛ, 60–61, 262–263. В Софйиской I и Новгородской IV ошибочно: «Юрви прислал сына своего Святослава» (С 1, 275; Н4, 200).

ГЛ. XXIV, 6.

ГЛ. XXIV, 2.

См.: Taube, 1935. S. 381; ИД, 1996. C. 83–86.

ГЛ. XXIII, 2; ИД, 1996. C. 84; Чешихин, 1885. C. 198–199, 203–205. Исконное название этой области — Ревеле или Ревель ( Rauale, Reval ). На холме Тоомпеа ( Toompea ) на территории современного Таллина существовало древнее эстонское укрепленное поселение. Генрих его называет Линданисе ( Lyndanise ). По мнению Ф. Кейсслера, это ошибочное понимание эстонской фразы «в укрепление» ( Lindanise ), где « linda » — древняя форма слова « linn » — «город, укрепление» (Кейсслер, 1900. С. 67, прим. 151). Этот «прежний замок ревельцев» (ГЛ. XXIII, 2) был датчанами разрушен и на его месте возведен новый, который Генрих Латвийский называет «датский замок Линданисе» (ГЛ. XXVII, 4), с середины XIII в. стал именоваться Ревель, а от местных жителей получил название «Датский город» ( castrum Danorum ), по-эстонски Taanilinna , то есть Таллин ( Tallinn ). При обследовании работ арабского географа Идриси (Абу Абдаллах Мухаммед ибн Мухаммад ибн Абдаллах ибн Идрис аль-Хаммуди аль-Хасан; ок. 1100–1162), составившего при дворе норманнского короля Сицилии карту мира в 1154 г., финский филолог О.-Й. Таллгрен-Туулио в содружестве со своим братом, известным археологом А.-М. Таллгрен, обнаружили упоминание некоторых топонимов, относящихся, возможно, к Эстонии.

См.: Tallgren-Tuulio, 1936; Tallgren-Tuulio, Tallgren, 1940.

Прежде всего, привлек внимание город КЛВРЙ, который исследователи предложили читать как КЛВНЙ — Quoluwany — Колуван — из которого русск. Колывань. С этим согласился X. А. Моора (Моора, 1953. C. 180; ИЭ, 1961. C. 94–95), а И. П. Шаскольский развил, допустив, что «Колывань» происходит от Kaleven ( Каіеυαη ) — «древнеэстонской формы родительного падежа слова " Kalev ", городище называлось, возможно, " Kaleven linna " — "город Калева", то есть город героя эстонского эпоса "Калевипоэг"» (Шаскольский, 1958; Шаскольский, 1992. С. 32). Такое чтение Идриси сейчас активно оспаривается: Леймус, 1997. В советской археологии утвердилось мнение, что поселение на месте Таллина возникло уже в X в., что подтверждается как изучением соседствующего древнеэстонского городища Иру, переставшего существовать около 1000 г., так и находками монет вокруг современного города (Тараканова, 1952; Моора, 1953; Тараканова, Саадре, 1955; Шаскольский, 1988; Шаскольский, 1992. С. 31). Шаскольский дополнил это мнение указанием на то, что Таллинская бухта — лучшая гавань южного побережья Финского залива — была первой на пути от устья Невы к Северной Европе и должна была давно привлекать поселенцев (Шаскольский, 1954; Шаскольский, 1992. С. 30–31, 34). Сейчас эстонские исследователи оспаривают эти выводы и предлагают вернуться к версиям об основании Таллина не ранее XIII в. (Леймус, 1997. С. 25). В эстонской и немецкой историографии традиционной считается точка зрения, что датчане основали замок на Тоомпеа в 1219 г., а собственно город вокруг него возник только в 1230 г., после того как туда были приглашены на поселение 200 немецких семей с Готланда (R'arig, 1928. S. 253–267; Redlich, 1931; Johansen, 1933. S. 719–720; Mühlen, 1937. S. 10–16; ИТ, 1983. C. 59; НЕ, 2002. P. 62).

См. подробнее: Zobel, 2008. P. 17–64.

ГЛ. XXIV, 2; XXV, 2.

ГЛ. XXIII, 11.

ГЛ. C. 553, прим. 297. Подробнее см. след, главу.

ГЛ. XXIV, 3. См.: Чешихин, 1885. С. 214–215.

ГЛ. XXIV, 1.

См.: Матузова, Назарова, 2002. С. 181, прим. 11.

ГЛ. XXV, 3; Матузова, Назарова, 2002. С. 132.

ГЛ. XXV, 5; Матузова, Назарова, 2002. С. 133.

ГЛ. XXV, 5; Матузова, Назарова, 2002. С. 133.

ГЛ. XXV, 6; Матузова, Назарова, 2002. С. 133.

См.: Седов, 1979. С. 78–80; Рябинин, 1984. С. 52; Седов, 1987. С. 34–43; Рябинин, 2001.

НПЛ, 28, 215.

Рябинин, 2001. С. 10.

НПЛ, 61, 263. Это сообщение содержится в летописной статье 6730 года, в которой причудливым образом переплетены события от 1221 (вокняжение в Новгороде Всеволода Юрьевича) до конца 1222 года (бегство из Новгорода Всеволода Юрьевича). Скорее всего, здесь сведены известия из двух источников, пользовавшихся различными хронологическими шкалами: сентябрьской и мартовской. Так, прибытие в Новгород Всеволода Юрьевича и затем Святослава Всеволодовича произошло в 1221 г., а следовательно, может быть отнесено к 6730 сентябрьскому году (09.1221–08.1222). Бегство Всеволода и новгородское посольство во Владимир-Залесский за новым князем относится к концу 1222 г., то есть к 6730 же, но мартовскому году (03. 1222–02.1223).

НПЛ, 61, 263. Следует заметить, что прибытие Ярослава в Новгород в рамках одной летописной статьи отмечено дважды: первый раз просто прибытие, а второй раз — прибытие и немедленный поход в Эстонию. Если в данном случае мы вновь не имеем перед собой сведения из двух независимых источников, то, вероятно, Ярослав сначала поехал Новгород разобраться в ситуации и вернулся в Переяславль Залесский для сбора полков, а уж потом опять пришел к Новгороду с войском и незамедлительно направился в Прибалтику, то есть на Колывань (Ревель, Таллин).

ГЛ. XXVI, 2.

ГЛ. XXVI, 3.

ГЛ. XXVI, 4.

ГЛ. XXVI, 4–7.

ГЛ. XIV, 11; XV, 7.

ГЛ. XXVI, 8; Матузова, Назарова, 2002. C. 134.

ГЛ. XXVI, 9.

ГЛ. XXVI, 11.

ГЛ. XXVI, 12–13.

ГЛ. XXVI, 2.

Hausmann, 1870. S. 49; Кейсслер, 1900. C. 67.

ГЛ. XXVI, 13.

ГЛ. C. 558, 569, прим. 325, 356.

ГЛ. XXVII, 1. Под «Варемаром» можно понимать имя Варемир (Кейсслер, 1900. С. 68, прим. 155). Или, скорее, производную от славянского имени Воемир (Воимир). Матузова и Назарова считают, что речь идет о скандинавском наемнике (Матузова, Назарова, 2002. С. 185).

ГЛ. XXVII, 1. Подробность сведений Генриха о перемещениях эстов в Ливонии, а также указание на то, что рижане вперед себя послали разведчиков, свидетельствуют, скорее всего, о том, что немцы не решались вступить с эстонцами в открытый бой, но искали удобный момент для нападения.

ГЛ. XXVII, 2; Матузова, Назарова, 2002. С. 135.

ГЛ. XXVII, 3.

ГЛ. XXVII, 3.

См.: ГЛ. XV,8; XXII, 2.

Генрих не назвал по имени хорошо известного ему Владимира Мстиславича. Возможно, это было связано с тем, что тот уже не являлся псковским правителем. Смена династии в Новгороде вполне могла привести и к переменам на псковском столе. В походе 1218 г. он еще, возможно, участвовал, но позднее о его деятельности ничего не известно. Предполагается, что под 1225 г. он (вероятно, в качестве князя новоторжского) упоминается среди участников похода Ярослава Всеволодовича против литвы, грабившей новоторжские и смоленские волости: «Князь же, Ярославъ и Володимиръ съ сыномъ и с новотържьци, княжь дворъ, новгородцевъ мало, торопцяне съ князьмь своимь Давыдомь пондоша по нихъ» (НПЛ, 64, 269). См.: Taube, 1935. S. 458; Матузова, Назарова, 2002. С. 299, прим. 5. Однако на роль упоминаемого здесь князя Владимира более подходит родной брат Ярослава Владимир Всеволодович, княживший тогда в Стародубе Суздальском и, возможно, в Москве (Рапов, 1977. С. 172). Он умер в 1227 г., и летопись не сообщает о его сыновьях. Однако допустить, что суздальские правители пустили на княжение в стратегически важную новгородскую волость Торжок представителя беспокойных Ростиславичей, — Владимира Мстиславича — затруднительно.