Готхард Хейнрици - Заметки о войне на уничтожение [Восточный фронт 1941–1942 гг. в записях генерала Хейнрици]

Сколько потребуется усилий, труда, жертв, чтобы изменить положение! Когда видишь людей, стоящих у полузатонувшего грузовика, под серым небом, под холодным ветром, плюющимся косым дождем, в грязи по голенища, шинель до пояса покрыта глиной, и они еще пытаются подкопаться под машину, срубают деревья и тащат поленья, которые нужно подложить под колеса, толкают, тянут, и всё впустую. Постепенно весь паек съеден, наступает ночь, люди ночуют в машинах при 0–2° тепла. На следующий день та же песня. Наконец продвигаешься на пять километров и снова увязаешь. Я думаю, что на родине войну представляют не так, такое в «Вохеншау» не показывают. Там рассказывают, что русские дороги непроходимы, но наши мотоциклисты преодолевают их! И кто–то проносится через грязь, как будто это игра. Пару дней назад понадобилось 12 лошадей–тяжеловозов, чтобы мой двухприводный автомобиль «повышенной проходимости» вытащить на «улучшенную» дорогу! А сегодня мой водитель заявил: поездка невозможна, на нее уйдет 50 литров бензина, а у всего корпуса осталось лишь 80! Заголовок: «В быстром темпе на Москву!» […]

К нашему удивлению, рядом с Лихвином обнаружили ферму по выращиванию серебряных лисиц. Наши солдаты уже пристрелили десяток этих ценных животных без всякой на то причины и смысла, так как мех сейчас непригоден для использования. Нам снова подтвердили, что в исполинских лесных массивах, по которым мы идем со 2 октября, — места обитания медведей, волков и лосей. Увы, ни одного из них мы не видели. Говорят, зимой волки и лоси покидают леса и уходят в долину реки Оки. Но к тому времени мы, будем надеяться, окажемся уже не здесь, а под Москвой.

Недавно беседовал с одним армейским командиром о том, что ждет нас впереди. Ну, сказал он, наверное, останемся здесь на зимнюю спячку, которую достаточно часто будут нарушать русские. Хорошо, ответил я, а следующей весной начнется война как в Китае. Там и сям будут возникать или появляться новые армии, которые придется уничтожать в рамках отдельной кампании. Так и будет, ответил он.

Запись в дневнике, [Лихвин] 1 ноября 1941 г.

BArch. N 265/11

Наша ситуация становится катастрофической. Благодаря моему постоянному нажиму железная дорога Сухиничи–Козельск–Лихвин наконец в таком состоянии, что по ней можно осторожно отправлять отдельные вагоны. Но в Сухиничах объявился новый комендант вокзала, который запрещает движение транспорта в нашем направлении. Моторизованные части дивизий разбросаны по местности, вплоть до глубокого тыла. Без топлива, без связи с другими, частично поломанные, они стоят вдоль дорог. 131–я дивизия пытается собрать их в нескольких местах. Другой дивизии и это не удается. У нее нет вообще никакой связи со своими разведывательными и противотанковыми группами, она не знает, где ее обоз. Мы разгрузили машины одного полка и послали их из Белева в Волхов, где хранятся запасы. Но использование боевых машин для транспортного снабжения приводит к тому, что боевые соединения не движутся вперед. Два раза наши самолеты сбрасывали хлеб. Но толку–то от этой помощи. Капля в море. Что нам нужно, так это:

1) снабжение по железной дороге через Козельск,

2) продвижение моторизированные части,

3) топливо.

Мы ничего из этого не получим. Даже «Шторха» нам не дают. У нас никакой связи с дивизиями. Мы беспомощны, мы в тупике! В такой плохой ситуации мы еще не бывали. Погода вообще не меняется. Тепло и мокро. Тут надеешься на мороз, а на следующий день идет дождь. Так что дороги моментально становятся непролазными. Восемь дней уже сидим в этом чертовом гнездышке в компании с клопами и мышами. Никакой надежды на улучшение снабжения. Снабжаем себя сами. Печем свой хлеб.

Войска больше всего тоскуют по питьевому рациону, который у них закончился, нет ни чая, ни кофе, и они вынуждены жить на супах. В остальном живут неплохо. Съедают всё, что находят вокруг. Но даже этого не хватает. Некоторые припасы совсем кончаются — овес, например.

И так мы сидим здесь: 31–я дивизия без машин и 131–я дивизия без снабжения, командование корпуса наполовину в Лихвине, наполовину в Козельске. А танковая армия кричит, что мы должны дрейфовать к Туле, где враг упорно обороняется двумя дивизиями. […]

Запись в дневнике, [Лихвин] 2 ноября 1941 г.

BArch. N 265/11

Опять не дали «Шторх». Я должен ехать за 120 километров в 31–ю дивизию. Мне нездоровится. Так что в этот раз можно послать кого–нибудь помоложе. Я отправил майора Кнюппеля. Его поездка заняла 11 часов. Не понимаю, почему молодые должны всё время сидеть дома, а генералам надо кататься по 12 часов.

Вместо этого вечером посетил лазарет 131–й дивизии и видел жуткие картины. Гнилой воздух в помещениях, тяжелораненые солдаты лежат на соломе, один, которому вообще–то надо ампутировать ногу, с воспалением легких, у многих газовая флегмона. Слава Богу, сегодня у нас есть сыворотка, которая в [Первую] мировую войну еще не была изобретена [159]. Тогда от этого все помирали. Я подбодрил ребят и поблагодарил их. Все они ждут возвращения на родину.

Лейтенант Бейтельшпахер прикончил в общей сумме 12 партизан, некоторых вчера в Лихвине, а некоторых сегодня поблизости отсюда. Никогда бы не подумал, что в этом маленьком незаметном человечке столько энергии. Он мстит за своего отца, за свою мать, за своих братьев и сестер, которых коммунизм или свел в могилу, или отправил в ссылку. Он — безжалостный мститель. Тем не менее под Лихвином два выходящих из окружения красноармейца пристрелили нашего солдата. Здесь по лесам шатается еще много такой публики вперемешку с партизанами. […]

С 3 ноября дожди сменились кратковременным похолоданием, что позволило немцам снова вести наступательные операции, принявшие еще больший размах во второй половине месяца, но встретившие сопротивление вновь сформированных частей Красной армии. XXXXIII армейский корпус (теперь с 31–й и 131–й пехотными дивизиями) получил от 2–й танковой армии (Гудериан) приказ поддержать наступление танковых частей (XXIV танковый корпус) на Тулу с северо–запада и двигаться от Калуги и Лихвина на Оке на Алексин и далее. Целью являлось соединиться с танками севернее Тулы, завершая окружение этого района, жизненно важного для обороны Москвы. Плохая погода и слабое снабжение, так же как и постепенное изнурение собственных войск в дополнение к ожесточенному сопротивлению противника, всё чаще переходящего в контратаку, затруднили и замедлили немецкое наступление.

Отчет семье, [Лихвин] 5 ноября 1941 г.

BArch. N 265/155. Bl. 127f. Ms.

Два дня назад погода поменялась. День ото дня холодает. Сегодня -5°. Болотистые дороги замерзают и превращаются в череду ухабов, что тоже не очень здорово для наших машин. Но в целом мобильность повысилась. Особо стоит отметить вчерашнее прибытие первого поезда со снабжением. […]