Готхард Хейнрици - Заметки о войне на уничтожение [Восточный фронт 1941–1942 гг. в записях генерала Хейнрици]

Письмо жене, [Спас–Деменск] 13 апреля 1942 г.

BArch. N 265/156. Bl. 39

Вот и настал этот счастливый денек. Если противник удержит то, что он отбил за сегодня, то большая часть армии будет отрезана. Шоссе перерезано, и на данный момент мы вряд ли сможем его освободить. Сегодняшнего успеха противник смог достичь силами каких–то 30 танков. У меня же в этом невероятно напряженном положении нет сил выправить ситуацию. Противник же может ввести в бой новые, с иголочки, дивизии, которые он снова набрал в далекой–предалекой Сибири. Мы противостоим ему нашими жалкими, потрепанными парнями, которым пришлось непрерывно сражаться против врага в течение 4 недель. Кризис начался в день конфирмации Гизелы. Достигнутый вчера важный успех, казалось бы, разрешил ситуацию. Сегодня же последовал ответный удар. Погода — метель, плотный туман — отобрала у нас помощь люфтваффе. Теперь три корпуса пригвождены и отрезаны. Я не знаю, что будет дальше. Мы возлагали надежды на так называемый период распутицы, во время которого и русский тоже не сможет сражаться. Но он так и не начался. Сейчас же, после того как противник в боях добился успеха, распутица всё же начинается и еще больше усугубляет наше положение. Всё, о чем только можно помыслить, — против нас, просто всё. За исключением известного шоссе, которое на данный момент перерезано, передвижение невозможно, так как всё тонет в болоте. Во всяком случае, у нас. Русские же танки, грузовики и тягачи проходят.

Три с половиной месяца русский бился за этот успех. Три с половиной месяца это ему не удавалось. И в самый последний момент перед тем, как ему могла помешать погода, в самое распоследнее мгновение успех наконец приходит к нему. Значит, так было предопределено. […]

Письмо жене, [Спас–Деменск] 16 апреля 1942 г.

BArch. N 265/156. Bl. 40

Несколько последних дней мы провели в больших заботах. Действительно, противнику удалось закрепиться на важнейшей высоте у шоссе. Но, как по волшебству, мы сумели ее отбить 14–го числа. Это произошло лишь благодаря исключительным действиям люфтваффе. Погода была столь плоха, что «Штукам» приходилось сбрасывать свои бомбы с высоты 50 метров, так что взрывы представляли огромную опасность и для самих пилотов. Повторное занятие высоты стоило нам одного из наших лучших командиров дивизий, генерала Бертольда [235], который после меня командовал XXXXIII корпусом в течение шести недель. Он пал в бою за деревню. Мне очень жаль, что так вышло, поскольку он был превосходный человек, порядочный, умный и храбрый.

Атаки противника продолжаются и теперь. И вчера, и сегодня всю вторую половину дня вплоть до ночи. Русский заставляет своих солдат наступать по воде, через теперь уже оттаявшее болото, ему абсолютно всё равно, он вводит всё новые и новые дивизии, жертвует сотнями и тысячами человек и всеми силами стремится достичь цели, продавить наши фланги. Он даже и не думает останавливаться из–за распутицы. Ему неведомы ни сырость, ни холод. Его танки проезжают и по снегу, и по болоту. Он хочет нас раздавить. Тяжело всё это выдерживать, это неслыханное напряжение для всех командиров, для войск, которые уменьшаются и тают на глазах. […]

Письмо жене, [Спас–Деменск] 20 апреля 1942 г.

BArch. N 265/156. Bl. 41f.

И вновь мы попали в очень напряженное положение. Атаки русских против двух особенно трудных участков на нашем фронте продолжаются день и ночь, и длится это вот уже более 14 дней. Если у противника убивает или ранит 1000 солдат, он вводит пополнение или свежие дивизии и продолжает свои попытки. В конце концов, когда видишь, что эта человеческая мясорубка работает день и ночь, без перерыва, это действует на нервы. Атаки можно отбить десять раз, но на одиннадцатый или двенадцатый раз русский всё же достигает некоторого успеха и медленно продирается вперед. Наконец, совершенно неясно, где же нам взять новых солдат, чтобы восполнить потери, возникающие в ужасающих масштабах. Мы возлагали свои надежду на весну. С позавчерашнего дня начало таять, но улучшений не чувствуется. В данный момент всё так же, как и всегда, без изменений: не важно, снег ли лежит или же всё тонет в немыслимой грязище. Из места нашего расквартирования и на легковой машине больше не выберешься, так что надо садиться на дрезину и ехать 20 километров до шоссе. А в 1000 метрах от него засел противник и радостно по всему палит. […]

Письмо жене, [Спас–Деменск] 21 апреля 1942 г.

BArch. N 265/156. Bl. 43

[…] Наконец–то у нас наступила весна, то есть снег за последние три дня почти растаял. Странным образом не упало ни капли дождя. Процесс таяния идет благодаря ярко сияющему солнцу. На солнце днем температура поднимается до +25°. Ночью всё вновь слегка замерзает. Но только представь: за исключением легкого дождичка 25 марта, с начала ноября ни единой капли воды не пролилось с небес, разве что снег! Необычайная страна. Сейчас всё увязло в грязи. Проехать нет никакой возможности.

Ночью я проснулся из–за пулеметной стрельбы. В 1000 метров от моего дома партизаны попытались перерезать телефонный кабель. Ранее снег сковывал свободу их передвижения. Теперь они пробираются везде. Недавно я ночевал в Смоленске. Там я пережил двухчасовой, довольно мощный авианалет. А еще недавно возле моей машины упал тяжелый снаряд, но все эти случаи были довольно безобидны. В ближайшее будущее мы глядим с беспокойством. Становится всё яснее, что противник готовит мощный удар против глубоких флангов моей армии, нанеся который он сможет завершить окружение Клюге. С начала марта на восточном и южном направлениях я отражаю продолжающееся крупное наступление против моей армии. Атаки, как тебе известно, не прекращались. Крупный же удар, должно быть, последует 1 мая. Мы предупредили верхи и наконец–то были услышаны. Им наверху это, конечно, создает неудобства, но ничего не поделаешь. В конечном счете суть в том, что сейчас в России ход вещей определяет противник, а не мы.

Письмо жене, [Спас–Деменск] 25 апреля 1942 г.

BArch. N 265/156. Bl. 45f.

Неделя непрерывных и тяжелейших боев позади. В целом на Востоке всё относительно тихо. Но на нашем участке фронта, несмотря на грязь, воду и невозможность передвижения, продолжается большое сражение. Армия находится в такой дьявольской ситуации, что русские практически вынуждены атаковать. Против нас они выставляют всё новые и новые дивизии, катят всё новые и новые танки, на позиции выходит всё больше и больше артиллерии. Пока я пишу это в 23:30, на каждую написанную строчку приходится по 3–4 разрыва тяжелых снарядов. И мы постоянно под угрозой того, что потеря даже малейшей территории, буквально сотни метров, приведет к перерезанию нашего пресловутого шоссе. У всех роль играют километры, у нас же — буквально сантиметры. И за всем ныне происходящим маячит большое наступление, приготовления к которому мы можем наблюдать, но не в силах противопоставить ему что–то серьезнее паутинной сеточки. Оно должно быть направлено именно против меня, и в этот раз я должен быть окружен.