Александр Шубин - Великая Российская революция: от Февраля к Октябрю 1917 года

Такая прямая демократия означала бы передачу власти непосредственно органам самоуправления рабочих и крестьян, полную ликвидацию бюрократической надстройки: «Полная выборность, сменяемость в любое время всех без изъятия должностных лиц, сведение их жалования к обычной заработной плате рабочего», эти простые и «само собою понятные» демократические мероприятия, объединяя вполне интересы рабочих и большинства крестьян, служат в то же время мостиком, ведущим от капитализма к социализму» 807 . Ленин считал, что это будет уже «не государство чиновников, а государство вооруженных рабочих» 808 . Это похоже на анархизм. Но есть существенная разница: «Маркс сходится с Прудоном в том, что оба они стоят «за разбитие» государственной машины. Этого сходства марксизма с анархизмом (и с Прудоном, и с Бакуниным) ни оппортунисты, ни каутскианцы не хотят видеть, ибо они отошли от марксизма в этом пункте.

Маркс расходится и с Прудоном и с Бакуниным как раз по вопросу о федерализме (не говоря уже о диктатуре пролетариата). Из мелкобуржуазных воззрений анархизма федерализм вытекает принципиально. Маркс - централист» 809 . Характерно, что, когда Бухарин указал на производственно-технический централизм как основное отличие марксизма от анархизма, Ленин в 1916 г. счел эту мысль «неверной, неполной» 810 . Марксистская программа отличается от анархистской центризмом, который должен быть не только производственно-техническим, но социально-экономическим, и при этом не государственно-принудительным, а добровольным объединением, «слиянием» коммун 811 .

Ленин четко разъяснил, когда, по его мнению, государство, контролирующее все стороны жизни общества, должно «отмереть»: «Государство сможет отмереть полностью тогда, когда общество осуществит правило: «каждый по способностям, каждому по потребностям»... 812 Правда, этот коммунистический принцип, по мнению Ильича, достижим в обозримой перспективе (но если нет - придется подождать и со свободой, и с «отмиранием» авторитарности).

Сам Ленин считал, что поскольку в структуры советского государства будут вовлечены миллионы простых людей, то оно будет донельзя демократическим. Но на долю масс в его системе выпадает всего лишь контроль за правильным выполнением решений планирующего центра. Контроль организованных в Советы масс над управленцами представляется лидеру большевиков чрезвычайно простым: «Капиталистическая культура создала крупное производство, фабрики, железные дороги, почту, телефоны и прочее, а на этой базе громадное большинство функций старой «государственной власти» так упростилось и может быть сведено к таким простейшим операциям регистрации, записи, проверки, что эти функции станут вполне доступны всем грамотным людям, что эти функции вполне можно будет выполнять за обычную «заработную плату рабочего», что можно (и должно) отнять у этих функций всякую тень чего-либо привилегированного, «начальственного» 813 .

Ленин считал, что именно индустриальное общество способно упростить процесс управления (хотя на практике наблюдалось обратное). Однако индустриальная эпоха с ее высочайшей специализацией создавала наихудшие предпосылки для контроля снизу за процессом управления и в то же время оптимальные условия для отрыва реальной власти от местных, низовых интересов. Это проявляется и в ленинской теории. Ильич вовсе не отказывается от максимального расширения полномочий самого государства, то есть централизованной структуры управления. Он выступает за всеобщее огосударствление экономики, за «строжайший контроль со стороны общества и со стороны государства за мерой труда и мерой потребления» 814 . Всевидящее око, тотальный контроль. Поскольку все окажутся вовлечены в этот контроль, то сама функция управления уже не будет делом профессии. Все станут надзирать за правильностью выполнения указаний центра. Сильный управляющий центр должен опираться на «аппарат», состоящий не из чиновничества, а из выборных работающих органов «вроде Советов» 815 .

Такое политическое преобразование, по мысли Ленина, полностью преобразит социально-экономические отношения. Собственно, в самом «базисе» все уже готово для социализма: «социализм есть не что иное, как государственно-капиталистическая монополия, обращенная на пользу всего народа и постольку переставшая быть капиталистической монополией» 816 .

Программу «сегодняшнего дня» Ленин формулировал так: «Экспроприация капиталистов, превращение всех граждан в работников и служащих одного «синдиката», именно: всего государства, и полное подчинение всей работы всего этого синдиката государству действительно демократическому, государству Советов Рабочих и Солдатских Депутатов» 817 .

Таким образом, в 1917 г. Ленин стремился к созданию нового государственного образования, в котором вся экономическая структура (включая потребление) будет подчинена управляющему центру, опирающемуся на систему демократических органов, контролирующих управленцев и правильность исполнения стратегических решений правящего центра. Достижения индустриального общества должны были обеспечить быстрое согласование интересов внутри этой системы.

Когда эта надежда не оправдается и интересы трудящихся придут в противоречие с намерениями «центра», большевики установят авторитарную диктатуру, подавляющую выступления масс трудящихся, в том числе рабочих. Анархические одежды спадут с тела радикального марксизма. Нужды управления, которые на практике оказались гораздо сложнее, чем это казалось Ленину первоначально, заставят сохранить и старый (по структуре) бюрократический аппарат. А всеобщее огосударствление экономики приведет даже к его значительному расширению.

Комментируя марксово определение диктатуры пролетариата как государства, представляющего собой «организованный в господствующий класс пролетариат», Ленин писал: «По Марксу, пролетариату нужно лишь отмирающее государство, т.е. устроенное так, чтобы оно немедленно начало отмирать и не могло не отмирать» 818 . В этом отношении Ленин потерпел поражение. Созданное им государство не могло не усиливаться, оно не собиралось отмирать и не имело в своем устройстве ничего, что могло бы его заставить отмирать. Но это не значит, что сама задача была нереалистичной. Ведь она ставилась и другими теоретиками социализма, которые предлагали более конкретные механизмы отмирания, встроенные в структуру государства. Прежде всего - расширяющееся самоуправление, вытесняющее бюрократический центр, федерализм, который делает «верхи» непосредственно зависимыми от «низов». Ленин отрицал последовательный федерализм, и потому поставленные в «Государстве и революции» задачи не могли быть реализованы силами большевиков.