Александр Шубин - Великая Российская революция: от Февраля к Октябрю 1917 года

В конце концов произошел размен - кадеты перестали настаивать на отмене декларации 8 июля (хотя и не признали ее) 830 , но социалисты согласились с принципом безответственности правительства, которое сформирует Керенский по своему усмотрению.

24 июля Керенский составил новое правительство из 7 социалистов и 8 несоциалистов. Чернов вошел в правительство только после того, как было официально объявлено, что расследование показало «злостность тех слухов», которые распространялись о Чернове в печати.

«При небольшом номинальном перевесе социалистов действительный перевес в кабинете безусловно принадлежал убежденным сторонникам буржуазной демократии» 831 , - считал Милюков. Но либералы, опасаясь новых кризисов, подобных апрельскому или июльскому, вели себя осторожно, саботируя меры социалистов.

Создав правительство, Керенский провел несколько «железных законов». 2 августа военный министр и министр внутренних дел получили право арестовать тех, кого они подозревают в создании угрозы «обороне государства и внутренней его безопасности». Вводилось наказание до 3 лет заключения за участие в забастовке на железной дороге, а также за оскорбление представителей союзных держав 832 .

«Для баланса» 8 августа был принят закон о запрещении ночного труда женщин и детей. Керенский пытался выстроить систему «сильной власти» во главе с гражданскими демократами. Эта власть должна была довести страну до Учредительного собрания. А уж оно создаст новые правила игры, которым подчинятся все.

Такова была юридическо-правовая модель ситуации, которой следовало большинство политиков. Но население страны все больше выходило за рамки этой модели. Их волновала возможность нормально питаться. А в этом Учредительное собрание не могло бы немедленно помочь.

Сдвиг вправо сказался и на социально-экономическом курсе. Усилился нажим на уже проведенные социально-экономические мероприятия. В начале августа Временный комитет Государственной думы и коммерческие круги выступили с заявлением, в котором говорилось: «Хлебная монополия не внесла до сих пор существенных улучшений в продовольственное дело, да и в экономическое состояние страны в целом. Отстранив от дела торговый аппарат, она не создала других органов, и в деле заготовки и распределения хлеба все более и более происходит пагубная заминка» 833 . В действительности Министерство продовольствия уже 27 июля направило циркуляр о привлечении торгового аппарата к делу заготовки продовольствия.

Крестьяне не доверяли торговцам, действовавшим по поручению правительства. Ведь торговец - он же и спекулянт. Лучше относились к земствам и кооператорам.

К концу 1917 г. 63 тыс. кооперативов вовлекли в свой состав уже около 24 млн. человек (то есть за время с начала революции число кооперативов выросло более чем в два раза, а членов - почти в 8 раз). Но многие союзы были созданы наспех. В то же время в условиях распадающихся хозяйственных связей кооперативные объединения обзаводились собственным транспортом, пытались расширить собственное производство, вложив в него 27 млн. руб. и произведя продукции на 21,7 млн рублей 834 .

Возвращение к бесконтрольной торговле было неприемлемо для социалистов. Министр Пешехонов писал: «Указывают, что продовольственные организации обходятся государству очень дорого. Легко, однако, себе представить, сколько миллиардов переплатило бы население, если бы дело заготовки хлеба было бы передано в руки торгово-промышленного класса» 835 . В условиях падения промышленного производства и обеспеченности рубля 836 «свободный рынок» вел к резкому вздорожанию продовольствия.

Пешехонов разрешил применять силу для получения хлеба 837 . Так что идея продотрядов возникла до прихода к власти большевиков. Но Временное правительство не могло всерьез ее осуществить. Столкновения с крестьянами сразу становились для власти в Петрограде настолько крупной политической проблемой, какую для большевиков создавали разве что мощные крестьянские восстания. Дело в том, что крестьяне могли тут же вынести конфликт на политический уровень через крестьянские Советы и партию эсеров, и правительственные структуры вынуждены были сдавать назад.

26 августа, в самый канун корниловского мятежа, правительство удвоило твердые цены. Для Пешехонова это стало последней каплей, чтобы навсегда покинуть правительство. Он писал: «Крестьянство в своей массе не прельстится бумажными деньгами и еще крепче уцепится за реальные ценности, находящиеся в его руках... повышение твердых цен в отношении крестьянства может привести как раз к обратному результату, чем какого ожидают» 838 . Решение о повышении цен не облегчило дело хлебозаготовок, но вызвало новый виток инфляции - только для закупок продовольствия для армии пришлось напечатать лишних полтора миллиарда рублей.

Социалисты не нашли альтернативы продовольственной монополии, введенной правыми силами. Министры-социалисты с помощью местной революционно-демократической интеллигенции еще пытались действовать с помощью уговаривания, и это даже давало некоторые результаты. В январе 1917 г. царский аппарат собрал 32,5 млн пудов хлеба, в апреле уже новая власть - 18 млн, в мае - 52,7 млн, в июне - 33,3 млн, в ноябре, даже в условиях неразберихи и смены власти, - 33,7 млн пудов хлеба. Большевики также унаследовали принцип государственной продовольственной монополии, но уже без уговаривания. Они стали решительно брать хлеб силой и тем самым вызвали острое недовольство крестьян. В декабре 1917 г. было собрано всего 6 млн пудов, в январе 1918-го-2 млн, в апреле - 1,6 млн, в мае-0,1 млн, в июне 1918 г. - 21 тысяча пудов 839 .

В первый год войны потребность в государственных заготовках составила 300 млн пудов, на второй - 500 млн, на третий - 600 млн, в 1917 г. - 700-800 млн 840 . Но обеспечить такие заготовки не удалось, выходило в 2-3 раза меньше. Поэтому норма душевого пайка в Петрограде и Москве была снижена летом с фунта до трех четвертей фунта 841 . Острую нужду в хлебе испытывали армия и губернии Центральной России. В результате происходили волнения в городах, крупнейшие из которых произошли в Астрахани 9 августа. В июле произошло 43 голодных бунта в городах, в августе - 100, в сентябре - 154. В октябре, когда вся страна ждала перемен, это число немного снизилось - до 125 842 .

Социальная ситуация становилась все более угрожающей, так как напряженность в городах накладывалась на выступления воинских частей как на фронте, так и в тылу (например, в Нижнем Новгороде в июле), на крестьянские нападения на усадьбы и самочинный раздел помещичьих земель, на растаскивание населением заготовленного хлеба.

Министр торговли и промышленности Прокопович с большим опасением говорил, что на 1 августа запас министерства составляет всего 26 млн пудов. Это - мало даже для августа - самого сложного месяца для общегосударственных хлебозаготовок. Хуже было только у царя в конце февраля - около 20 млн пудов 843 . Через год такие запасы будут недостижимой мечтой большевиков.