Александр Шубин - Великая Российская революция: от Февраля к Октябрю 1917 года

Хранителем политического центра стала ПСР, менее скованная догматическими социальными схемами и опирающаяся на стремление крестьянства получить землю. Эсеры, потеряв часть влияния в городах, сумели сохранить и нарастить членскую базу и электорат на селе. Но опасность подстерегала ее с другой стороны — левое крыло грозило расколом. Его лидеры считали неприемлемой не только коалицию с «буржуазией», но и любые отступления от социалистической программы ПСР: «наша программа не должна изменяться и не может приспособляться к условиям места и времени, наоборот, до нее должна быть поднята всякая действительность» 853 , - писала в программной статье «О задачах революции» лидер левых эсеров Мария Спиридонова. Она так же бросала вызов «месту и времени», как Ленин. Но в 1917 г. «место и время» быстро менялись.

Левое крыло эсеров стало доминировать в Петроградском комитете ПСР, а начавшая выходить 3 августа газета комитета «Знамя труда» послужила трибуной левого течения в ПСР. Ключевой идеей левых эсеров стало создание правительства эсеров, меньшевиков и большевиков, ответственного перед Советами. 11 августа левые эсеры предложили Совету партии признать, что «решение основных вопросов русской революции возможно лишь при осуществлении однородной власти... ответственной перед Советом рабочих, солдатских и крестьянских депутатов и демократизированными органами местного самоуправления» 854 . Упоминая другие органы самоуправления, помимо Советов, левые эсеры перебрасывали мостик к позиции Чернова в надежде перетянуть влево большинство ПСР.

Левым эсерам казалось, что ключевые разногласия в социалистическом лагере касаются не сути преобразований, а их темпов и размаха. Поэтому аргументы умеренных социалистов о необходимости союза с либералами казались неубедительными, а союз с большевиками - необходимым и естественным.

В условиях радикализации городских слоев руководству ПСР все труднее было удерживать под своим влиянием разношерстный актив партии.

Катализатором усиления левого радикализма стало корниловское выступление. Но оно как раз создало условие для достижения компромисса между левыми силами.

Событием, которое резко изменило соотношение сил в России, стало выступление генерала Корнилова в августе 1917 года. Его часто рассматривают как досадную (или счастливую) случайность, драму недоразумений, которая сорвала шанс на оздоровление России (или победу контрреволюции) и расчистила большевикам путь к власти. Между тем подобные события отнюдь не случайны, они то и дело происходят в истории революций - от восстания роялистов 1648 г., погубившего короля Карла I, до советского ГКЧП. Закономерности революционного процесса создают ситуацию, в которой наиболее вероятной является такая «корниловщина». А «игра случая» (точнее - соотношение способностей вовлеченных в события людей) определяет ход и исход этого закономерного явления. Суть его заключается в том, что после поражения левого крыла революционных сил в правом лагере появляется надежда остановить революционный процесс с помощью войск. Но если энергия революции еще не выдохлась (а в России 1917 г. это было именно так), то подобная попытка только обостряет, радикализирует ситуацию.

Импульсом к корниловской истории стал провал июньского наступления. Керенский искал виноватых в Ставке, а генералы и офицеры возмущались поведением солдат. Истоки солдатского пацифизма и враждебности к офицерству генералы искали не в тяготах затянувшейся войны, смысл которой был солдатам непонятен, а в пропаганде за-сланцев левых партий и Петроградского совета. Приехали петроградские говоруны и совратили солдат, разубедили их в необходимости умирать за Константинополь и Антанту. Революция, от которой ждали сплочения и побед, не оправдала надежд либеральной элиты.

Настроение требовало вождя, и он явился. Началось восхождение Лавра Корнилова. Он уже получил известность как сторонник сильной власти во время апрельских событий в Петрограде. Но пока он был лишь одним из командующих армиями Юго-Западного фронта. Соседние армии уже остановились, Корнилов решил продолжить наступление, рискуя, что вырвавшаяся вперед 8-я армия будет смята, а то и окружена. Когда после немецкого удара под Тарнополем фронт покатился, поражение обернулось для Корнилова личным успехом. Командующий фронтом А. Е. Гутор был снят, а сменил его как раз Лавр Георгиевич, хотя 8-я армия потерпела поражение.

Немцы наступали, русские бежали. Корнилов приказал расстреливать дезертиров и мародеров. «Надежные части стали вылавливать дезертиров и вешать их на перекрестках, прикрепляя к трупам дощечки с перечислением преступлений.. .» 855 - рассказывал историк Г. М. Катков. «Вскоре он был назначен командующим 8-й армией, и когда эта армия во время июньского наступления бежала, охваченная паникой, вина пала не на Корнилова, а на... революцию, якобы подорвавшую боеспособность войск» 856 , - комментировал генерал М. Д. Бонч-Бруевич.

Ну хорошо, генерал позднее стал служить большевикам, и можно счесть его необъективным. Зато военный министр Керенский в этот период поддержал Корнилова и его требования укрепления власти офицерства над солдатами. Однако позднее Керенский пришел к выводу, что его в это время дезинформировало руководство Юго-Западным фронтом. И не только его. 8 июля в газетах было составлено коммюнике ЮЗФ о причинах немецкого прорыва, в котором ответственность возлагалась на большевистскую агитацию, под влиянием которой «многие части, получив боевой приказ о поддержании атакованных частей, собирались на митинги и обсуждали, подлежит ли выполнению приказ, причем некоторые полки отказывались от выполнения боевого поручения и уходили с позиций безо всякого давления противника». Ужасная картина, ставшая с тех пор хрестоматийной.

И уж кто-кто, а Керенский в данном случае не собирался быть адвокатом большевиков. Но он вынужден признать, что проведенное по указанию Брусилова расследование не подтвердило такого объяснения поражения ЮЗФ, которое было вызвано другой причиной: «Дивизия была буквально сметена с лица земли огнем нескольких сотен артиллерийских орудий противника (в русской дивизии их было всего лишь шесть), и ее потери составили 95 офицеров, включая двух полковых командиров, и около двух тысяч солдат из уже неполного состава дивизии. Остается предположить, что офицер, написавший коммюнике, действовал либо по злому умыслу, либо в состоянии полной паники» 857 . Умысел весьма вероятен, так как комиссар ЮЗФ Б. В. Савинков, известный правый эсер, решил использовать поражение в целях изменения вектора революции.