Александр Шубин - Великая Российская революция: от Февраля к Октябрю 1917 года

Корнилов на совещании отсутствовал из-за сложной ситуации на фронте. Но он прислал телеграмму с предложениями, которые в целом соответствовали «программе Деникина», с которыми они были единомышленниками. Предложения Корнилова были изложены более спокойным тоном, а также дополнялись антибольшевистскими положениями (запретить доступ к войскам большевистской литературы и агитаторов). Благоприятное впечатление на Керенского произвело мнение Корнилова о том, что в происходящем виноваты не только солдаты, но и офицеры. Правда, впоследствии Керенский пришел в выводу, что эта мысль была вписана кем-то (Савинковым или Филоненко) в телеграмму Корнилова, потому что она не соответствовала его последующим выступлениям 874 . Но 16 июля «среди этих обескураживающих мнений и предложений, высказанных присутствующими генералами, телеграмма Корнилова, казалось, пролила слабый луч света» 875 . Так Керенский пытался объяснить свое парадоксальное решение заменить Брусилова на Корнилова. Но как раз Брусилов на этом совещании не высказал ничего особенно «обескураживающего». Решение Керенского было вызвано чем-то другим.

По словам Филоненко, возвращаясь с совещания 16 июля, он и Савинков в поезде обсуждали с Керенским возможность создания малого военного кабинета 876 . Савинков вспоминал, что в это же время Керенский обсуждал с Савинковым проект создания «сильной революционной власти» без участия советских лидеров 877 . Тогда Керенский не решился на это, но 18 июля провел три важных назначения: Савинков стал управляющим военным ведомством, фактическим заместителем Керенского по военным делам. Близкий к нему по взглядам Филонен-ко стал комиссаром при Верховном главнокомандующем. И, наконец, Корнилов с подачи Савинкова был назначен главковерхом.

Это назначение имело необратимые политические последствия, и позднее Керенский не мог внятно объяснить, зачем понадобилось срочно отправлять Брусилова в отставку 878 .

Катков пытается найти такое объяснение: «Увольняя Брусилова, Керенский действовал под давлением своих коллег из Временного правительства, которые стремились к улучшению отношений между офицерами и правительством» 879 . Кто же эти загадочные министры, которые заставили Керенского заменить Брусилова на Корнилова в наивной надежде, что после этого офицеры изменят свое отношение к правительству? Катков, вероятно, запамятовал, что кадеты в это время в правительство не входили, а у министров-социалистов такая странная идея вряд ли могла возникнуть. Мысль о том, что именно Корнилов нужен армии, родилась у Савинкова, который и убеждал в этом Керенского. Но почему Керенский вообще решил искать замену Брусилову, который был все еще популярен и как минимум политически безопасен? Объяснение, скорее всего, в том, что Керенскому нужно было найти «крайнего» за поражение на фронте, имевшее столь важные политические последствия. Наступление, которое должно было стать победой Керенского, теперь обернулось поражением Брусилова. Назначением нового, уже распиаренного главнокомандующего следовало загладить впечатление от поражения и вселить в армию и общество новые надежды.

Уже 19 июля Корнилов выдвинул условия, на которых был готов находиться на должности главкома: «1) ответственность перед собственной совестью и всем народом; 2) полное невмешательство в оперативные распоряжения и потому назначение высшего командного состава; 3) распространение принятых в последнее время на фронте мер и на те местности тыла, где расположены пополнения для армии, и 4) принятие предложения, переданного телеграфно главковерху к Совещанию в Ставке» 880 .

Даже сочувствовавший Корнилову эмигрант Катков был вынужден признать: «Мягко выражаясь, содержание этой телеграммы было весьма необычным» 881 . Войтинский вспоминал, что требования Корнилова произвели шокирующее впечатление на советские круги, так как «в целом выступление главнокомандующего было окрашено ненавистью к революционным организациям, и обращался он к правительству в непонятно вызывающем тоне, который был под стать лишь военному вождю, наполнившему мир громом своих побед и метящему в наполеоны» 882 . Вот только громом побед Корнилов не мог похвастаться ни тогда, ни позднее, а в наполеоны уже метил.

Керенский предпочел не отвечать на этот ультиматум, который выводил бы армию из подчинения гражданских властей. Керенский вспоминал, что в условиях, «когда «все и всякий» ничего, кроме требований, не адресовал Временному правительству», он «посчитал условия генерала Корнилова простой литературой» 883 . Но Корнилов не выезжал в Ставку. Его неудовольствие было вызвано не только тем, что были проигнорированы его «кондиции», но и назначением на пост командующего ЮЗФ генерала В. А. Черемисова.

По условиям Корнилова такие назначения должен был производить он сам. При Алексееве и Брусилове назначения делались Временным правительством по согласованию с главнокомандующим. Но Черемисов был назначен, когда Корнилов еще не стал главнокомандующим -одновременно с Корниловым.

Черемисов имел репутацию левого генерала. Он вполне мог претендовать на то, чтобы унаследовать пост Корнилова. Именно корпус Черемисова шел на острие июньского наступления, взял Галич и Ка-луш. Именно Черемисов был назначен после Корнилова командующим 8-й армией.

Когда Филоненко попытался уговорить Черемисова по-хорошему уступить место командующего фронтом, тот возмутился: «Если правительство признало меня годным служить делу революции в роли главкоюза, то не понимаю, каким образом, в угоду кому-то ни было, это может измениться, если только у нас еще нет контрреволюции и не началось распутинство» 884 .

Все же Черемисова, который 25 июля смог даже потеснить немцев, сняли с должности и дали ему командование армией. Фронт принял генерал П. С. Балуев. Он был в этом качестве переходной фигурой - Корнилов хотел видеть на этом месте своего товарища Деникина, который и занял пост главкоюза 2 августа. Надо сказать, что исполком Совета ЮЗФ, выступавший за введение смертной казни на фронте, и то пришел в ужас от политики нового командующего фронтом: «С момента назначения генерала Деникина на пост главнокомандующего Юго-За-ладным фронтом штаб стал целенаправленно противостоять всем выборным армейским организациям... Офицерский состав... пытается восстановить телесные наказания и битье» 885 .

Пока Черемисов не был отозван с фронта, Корнилов не спешил ехать в Ставку. Ему было важно, чтобы правительство приняло и другие его требования или по крайней мере обсудило их. Тогда Филонен-ко уверил его, что принципиально Временное правительство принимает его пожелания, а Корнилов согласился, что его заявление об ответственности перед народом можно понимать как ответственность перед Временным правительством. По поводу права делать назначения Фи-лоненко выговорил у Корнилова право «контроля этих назначений». При этом, как отмечает Катков, «хотя в изложении Филоненко Корнилов на этих переговорах в большей или меньшей степени уступил всем требованиям правительства, не исключено, что сам Корнилов считал, что не пошел ни на какие уступки, а лишь участвовал в детальной разработке условий, поставленных в трех пунктах его программы» 886 .