Альфред Козинг - Восхождение и гибель реального социализма. К 100-летию Октябрьской революции

Было ли это в тот момент предательством? Нет, это было их право защищать мнение, отличное от мнения большинства, поскольку они были уверены в справедливости своих доводов. Если бы всякое расхождение мнений в партии и в других организациях объявлялось предательством, то каждый мог бы обвинить другого в отступничестве, и тогда представители мнения большинства постоянно обвиняли бы сторонников мнения меньшинства в измене и исключали бы их из партии, или даже подвергали бы преследованиям и наказаниям, как это впоследствии делал Сталин.

Однако когда Каменев и Зиновьев не только взялись защищать своё мнение в партии, но и опубликовали его, сообщив таким образом реакции о том, что в ближайшие дни произойдёт вооружённое восстание, то это однозначно было актом предательства, поскольку в итоге контрреволюция получила сведения, дающие ей возможность разгромить революцию. Поэтому-то Ленин не только возмутился «предательством штрейкбрехеров», но и потребовал их исключения из партии, несмотря на то, что оба являлись его ближайшими соратниками, с которыми он поддерживал дружеские отношения. Однако после того, как восстание прошло успешно и власть была завоёвана, Ленин изменил своё отношение к обоим, вновь предоставив им высшие посты в партийном руководстве и в новом государстве. Не было ли это непоследовательностью? Или же ленинское осуждение их поведения было слишком поспешным, и таким образом он старался загладить его?

Разумеется, здесь есть противоречие, но, по-видимому, речь идёт не о противопоставлении предательства и не-предательства, а о проблеме объективного и субъективного предательства. Есть ли между ними различие? Разве измена перестаёт быть изменой, объективна она или субъективна?

Я думаю, что это различие немаловажно, и в особенности во всех тех областях, в которых речь не идёт о наказуемом деянии, вроде государственной измены или предательства на войне. Во всех остальных сферах общественной жизни понятие предательства можно осмысленно использовать лишь как моральную, а не правовую категорию. А из этого вытекают определённые следствия, имеющие значение для выработки отношения к предательству и предателям.

Если речь идёт о моральном проступке, тогда необходимо учитывать и то, что поступок (поведение), подвергающийся моральной оценке, является противоречивым единством объективного и субъективного. Тот, кто ведёт себя определённым образом или же совершает некоторый поступок, тем самым следует субъективному намерению, он исходит из своей субъективной оценки объективных условий и последствий своего действия, а так же из своего опыта и знаний, то есть в целом своего положения как субъекта. Однако решающие условия его действия объективны, а поведение и поступок всегда имеют объективные последствия и результаты — совершенно независимо от того, были они субъективно желаемы или нет. Поэтому лучше воздержаться от обвинений в предательстве в абсолютном смысле, а вместо этого проводить чёткое различие между предательством объективным и субъективным.

Своей публикацией в публичной прессе Каменев и Зиновьев совершили объективное предательство интересов революции. Совершённый ими поступок мог привести к её поражению. Однако это не было субъективным предательством, поскольку их главным мотивом была озабоченность тем, что восстание, по их мнению, могло привести к затяжному поражению революционного движения. Субъективные мотив и намерение столкнулись здесь с объективной ситуацией и с объективно возможными последствиями. Ленин, очевидно, видел это различие между объективным и субъективным предательством, и потому, после успешного восстания, он изменил своё отношение к Зиновьеву и Каменеву.

Мы могли бы ещё ярче пояснить это различие, рассмотрев в качестве примера отказ подписать мирный договор между империалистической Германией и молодой советской властью в 1918 г. Этой позиции придерживались Бухарин и «левые коммунисты». Их поведение объективно стало предательством русской революции, поскольку их требование вести «революционную войну» против германской армии было иллюзорным и — можно утверждать с абсолютной уверенностью — привело бы к гибели советской власти. Однако по своим субъективным намерениям это было отчаянной и бесперспективной борьбой за «мировую революцию», которую они ставили выше русской революции, поскольку были готовы пожертвовать ею ради мировой — и именно поэтому это не было субъективным предательством революции.

Видимо, Ленин также размышлял над этим вопросом, в связи с чем он тоже проводил различие между разными видами предательства и этим различием определял отношение к соответствующим «предателям». К примеру, он писал:

«В личном смысле разница между предателем по слабости и предателем по умыслу и расчету очень велика; в политическом отношении этой разницы нет, ибо политика — это фактическая судьба миллионов людей, а эта судьба не меняется от того, преданы ли миллионы рабочих и бедных крестьян предателями по слабости или предателями из корысти» [354].

Различие между объективным и субъективным предательством, на мой взгляд, можно рассматривать и тогда, когда мы обсуждаем вопрос, погибли ли Советский Союз и социализм из-за предательства значительной части его вождей. «Кто предал СССР?» — спрашивает Егор Лигачёв в своих воспоминаниях, в конце концов останавливаясь главным образом на двух личностях: Горбачёве и Ельцине; конечно, следовало бы назвать ещё и Яковлева, Шеварднадзе и многих других. Рыжков даже считает, что Горбачёв и Ельцин, словно «пятая колонна» империализма, намеренно работали на разрушение Советского Союза.

Но разве предательство отдельных личностей может объяснить гибель социализма? Так этим фигурам приписываются исторические сила и влияние, делающие из них «сверхлюдей». Даже величайшие правители, военачальники или политики никогда не имели в своём распоряжении столько сил, чтобы умудриться сыграть всемирно-историческую роль вопреки всем объективным факторам. Кроме того, это с необходимостью повлекло бы за собой то теоретическое следствие, что мораль и этика должны считаться решающими движущими факторами истории, а историческое развитие — преимущественно зависящим от моральных качеств определённых людей.

Однако из всех этих соображений отнюдь не следует, что с этих личностей можно снять обвинение в предательстве. Отсюда следует лишь то, что не нужно преувеличивать роль и масштабы влияния этого предательства, поскольку так создаются легенды и теории заговора, не основанные на фактах и превращающие историю в тайну.

При объяснении причин гибели Советского Союза и правда широко распространена версия, будто бы Горбачёв являлся подкупленным агентом американского империализма, намеренно завербованным, чтобы по достижении высших постов разрушить Советский Союз изнутри. Её рассказывал мне убеждённый социалист, обладающий познаниями в марксизме, уверовавший в неё на основе неких серьёзных указаний.