Альфред Козинг - Восхождение и гибель реального социализма. К 100-летию Октябрьской революции

В итоге КПСС была идеологически обезоружена, и тот, кто противостоял разжиганию антикоммунизма, представлялся и клеймился консервативным противником перестройки и даже сталинистом. Чем больше становилось ясно, что политика перестройки терпит фиаско и ведёт к хаосу, вместо укрепления ускоряя дальнейший распад социалистического общества, тем больше Горбачёв ориентировался на Яковлева и исходившие от него предложения.

Тот считал главной задачей перестройки радикальное демократическое преобразование политической системы, однако то, что он понимал под этим, в сущности было направлено не на изменение роли Коммунистической партии в соответствии с новыми условиями и задачами, а на её ликвидацию.

КПСС была вынуждена фактически устраниться от активной политики, без борьбы оставив поле оппозиционным силам и добровольно отказавшись от своего влияния. Яковлев намеревался расколоть КПСС за счёт формирования «реформаторскими демократическими силами» Социал-демократической партии, которая впоследствии конкурировала бы со старой КПСС. Горбачёв не был склонен принять решение в таком виде, однако постепенно сам перешёл на социал-демократические позиции.

Это, вероятно, произошло по нескольким причинам. По-видимому, одна из них состояла в том, что его тесная связь с партией, чьим генеральным секретарём он являлся, ослабла, поскольку он был вынужден констатировать, что она слишком мало или вообще не поддерживает его политику реформ. Он пытался объясниться с функционерами партии. При этом его теоретическая слабость также послужила причиной его восприимчивости к социал-демократизму. Горбачёв предполагал соединить социализм со свободой и демократией, однако не был способен выдвинуть продуманного плана, как на практике осуществить переход от тогдашней диктаторской командной системы к действенной социалистической демократии, не уходя от политических основ социалистической общественной системы.

Обратный путь к социал-демократической позиции, как известно, обычно ведёт через пренебрежение такими элементарными марксистскими истинами, как то, что не может существовать «чистая демократия» независимо от классов и государства, и что «свобода» не является просто состоянием, которое можно ввести тем или иным решением, она имеет конкретное исторически определённое содержание, связанное с интересами определённых общественных сил. Абстрактная пропаганда свободы и демократии так называемым реформистским крылом КПСС, чьим главным действующим лицом выступал Яковлев, послужила мостом, приведшим к социал-демократической идеологии и политике. Находясь под влиянием Яковлева, Горбачёв в конце концов вступил на этот путь, представив на ставшем последним XXVIII съезде КПСС социал-демократическую платформу, в выработке которой деятельное участие принял Яковлев.

Из-за добровольного отказа КПСС от наступательной политико-идеологической работы по защите социализма создалась ситуация, которую Ленин в критическое время непосредственной подготовки Октябрьской революции характеризовал так:

«В политике добровольная уступка „влияния“ доказывает такое бессилие уступающего, такую дряблость, такую бесхарактерность, такую тряпичность, что „выводить“ отсюда, вообще говоря, можно лишь одно: кто добровольно уступит влияние, тот „достоин“, чтобы у него отняли не только влияние, но и право на существование» [357].

Именно это и произошло: политика перестройки в конце концов подорвала право на существование КПСС настолько, что та сама позволила запретить и распустить себя. Вопреки всем предупреждениям, генеральный секретарь не предпринял действий, чтобы реорганизовать партию в соответствии с новыми условиями, подготовить её идеологически и повести в наступательную борьбу. По свидетельству сотрудников Горбачёва, он всё более и более пренебрегал обязанностями генерального секретаря партии, вместо этого взявшись за внешнюю политику и международные выступления, поскольку, искажённо представляя себе реальное положение дел, по-видимому, считал, что насущной задачей являлось объявление перед всем миром принципов перестройки (хотя её единственный принцип на деле состоял в её абсолютной беспринципности).

Чем яснее становилось, что перестройка ведёт к дальнейшему ослаблению Советского Союза, тем выше поднималось реноме Горбачёва в западных странах и в иностранных СМИ, в то время как сторонники курса перестройки, исходящего из знания реальных фактов и направленного на стабилизацию социализма, стигматизировались как консерваторы и сталинисты. Это, разумеется, также влияло на соотношение сил в Советском Союзе, укрепляя оппозицию.

По природе тщеславный и амбициозный, Горбачёв на фоне своего быстрого восхождения и занимаемого им выдающегося положения стал к тому же самодовольным, потеряв способность к самокритике. Его эго подпитывал и растущий интерес к его персоне на Западе. Ловкие политики империализма принялись эксплуатировать эту его слабость. Позднее один из тамошних специалистов обмолвился, что с Горбачёвым можно было делать что угодно, вытягивая из него уступку за уступкой.

На последней стадии перестройки амбиции Горбачёва оказались обращены скорее к литературной деятельности — очевидно, он вознамерился изложить и оправдать свою политику ещё и теоретически. Однако «новое мышление», которое он для этого развивал, в своих краеугольных вопросах не только заметно удалилось от принципов и понятий марксизма, но и игнорировало важность опыта борьбы между двумя общественными системами. Ведомый по тропке «общечеловеческого» своим новым главным советником по вопросам теории, философом И. Т. Фроловым, он ушёл от обязательного для марксиста видения диалектической взаимосвязи классовых интересов с интересами человечества и присоединился к классово нейтральной позиции, согласно которой фундаментальные интересы социализма должны быть подчинены интересам человечества, которые якобы сегодня защищает и империализм. Он позволил соблазнить себя иллюзорным воззрениям, будто бы империализм подчиняет свои классовые интересы всеобщим интересам, и потому на основе общечеловеческого реально строить совместную политику, например, создавая «общий европейский дом». Кроме того, Горбачёв поддался наивной иллюзии, будто дружеское отношение империалистических политиков к его персоне и установление личной дружбы с ними поможет навести мосты между фундаментальными противоречиями общественных систем.

Таким образом, Горбачёв в своём политическом поведении и в своей политической линии заколебался и покатился по наклонной плоскости, объективно уводившей его от деятельной реализации интересов социализма. Сознавал он это или нет? — интересный психологический вопрос, однако существует же ложное самосознание. Во всяком случае, к тому времени уже имелись ясно распознаваемые признаки объективного предательства интересов социализма.