Альфред Козинг - Восхождение и гибель реального социализма. К 100-летию Октябрьской революции

Буржуазная парламентская система связана с существованием слоя так называемых профессиональных политиков, которые высоко оплачиваются и якобы отвечают исключительно перед «своей совестью», а не перед избирателями, однако в конечном счёте они нужны лишь как «партийное стадо» для принятия решений соответствующих партий, поскольку чаще всего то, как они будут голосовать, решается фракционным долгом, а не их совестью. Настоящие решения в любом случае принимаются не в парламенте, о них договариваются и их принимают на самом высоком уровне власти — чаще всего в коалиционных переговорах глав правящих партий; затем депутатов «убеждают» единодушно голосовать за соответствующее решение. «Свобода совести» в таких случаях обрабатывается и тренируется в ходе так называемых пробных голосований фракций до тех пор, пока большинство голосов в парламенте не станет гарантированным.

Этот буржуазный парламентаризм имеет перед собой основную задачу создавать впечатление, будто народ как суверен сам принимает решения при помощи своих «представителей»; поэтому эта форма чрезвычайно полезна для осуществления экономической и политической власти капитала в «демократической» манере. То, что такой парламентаризм не согласуется с социалистической демократией, должно быть совершенно ясно, но чем его заменить? На этот вопрос Ленин ответил, что будут существовать представительные, то есть выборные, органы, полномочные, в согласии с волей избирателей, публично обсуждать будущие решения и принимать их, без превращения это в высокооплачиваемую постоянную профессию.

Государство тесно связано с правом — оно нуждается в конституции и законах, которые нормируют и регулируют важнейшие отношения граждан в соответствии с основными интересами правящих классов. Поэтому неизбежно встаёт вопрос: во что должно превратиться буржуазное право, когда буржуазное государство сменится социалистическим?

Право — это институт, неотделимо связанный с государственной властью, поскольку действующие законы и основанные на них решения законодательной власти должны проводиться в жизнь и выполняться исполнительными органами, а в случае необходимости — навязываться принудительными государственными мерами. Сколь-нибудь заметное неподчинение суд карает наказанием, которое позднее отбывается в государственных местах лишения свободы.

Означает ли это, что буржуазное право будет ликвидировано с ликвидацией буржуазного государства? Это непростой вопрос, так как буржуазные юридические нормы и законы отражают и фиксируют в первую очередь буржуазную частную собственность на средства производства, и в этом право является инструментом власти имущих классов.

Однако оно этим не исчерпывается, поскольку в то же время содержит и значительное количество правил и норм, возникших за долгое время общественной жизни, нормирует и регулирует важные человеческие взаимоотношения, формы поведения, которые важны для совместной жизни людей во всяком человеческом обществе. Многие из них происходят ещё из римского права и вошли в большинство сводов законов буржуазных государств.

Несомненно, Ленин имел в виду это важное различие, когда писал:

«Таким образом, в первой фазе коммунистического общества (которую обычно зовут социализмом) „буржуазное право“ отменяется не вполне, а лишь отчасти, лишь в меру уже достигнутого экономического переворота, т. е. лишь по отношению к средствам производства. „Буржуазное право“ признаёт их частной собственностью отдельных лиц. Социализм делает их общей собственностью. Постольку — и лишь постольку — „буржуазное право“ отпадает. Но оно остаётся всё же в другой своей части, остаётся в качестве регулятора (определителя) распределения продуктов и распределения труда между членами общества» [168] Там же, с. 94. .

Если исходить из этих высказываний, то Ленин, очевидно, считал, что социалистическое общество будет иметь юридическую систему, которая должна ликвидировать решающую часть буржуазного законодательства, заведующую собственностью на средства производства, но которая всё же может сохранить остальные свои части в будущем. Это соответствует замечаниям, которые сделал Маркс по этому вопросу в «Критике Готской программы», обратив внимание, что всякое право должно рассматривать людей равными, даже когда они от природы не равны. Однако это юридическое равенство формально — оно действует лишь как равенство перед законом — и потому не касается фактического социального неравенства людей в классовом обществе. Но что касается юридического равенства, то не существует более высокой ступени, и в этой мере буржуазное право во многих отношениях может оставаться действительным и при социализме. Однако социализм преодолевает его в том, что он всё более дополняет и совершенствует формальное равенство шагами к социальному равенству.

Впрочем, позднее практические нужды и юридический опыт социализма показали, что удобнее упростить зачастую слишком сложное и необозримое сохраняющееся буржуазное право, переформулировав его в соответствии с нуждами социалистического общества. Так возникла «социалистическая система права», в которой общезначимые части буржуазного права были как бы «сняты» (то есть подняты диалектическим развитием) через привязку к новым социалистическим правилам и нормам. Это оказалось целесообразным и из-за длительности существования социализма как общественной системы.

Состояние общества, в котором все классовые различия и сами классы ликвидированы, достижимо после неопределённо долгого исторического процесса лишь в коммунистическом обществе, в котором будет реализовано и полное социальное равенство. Но тогда и право вместе с государством станут излишними, поскольку уже никакие отношения людей не будут носить политического характера, отношения власти исчезнут, а люди будут регулировать свои общие дела в ассоциации равноправных индивидуумов в форме самоуправления. Нормы и правила цивилизованных взаимоотношений равноправных людей тогда настолько укрепятся в их сознании и поведении, что будут рассматриваться как сами собой разумеющиеся, а подчинение им будет обеспечиваться силой общественного мнения.

Примерно таковы были в то время, и не только у Ленина, теоретические представления о государстве и праве.

Приводимое выше изложение взглядов, представленных Лениным незадолго до Октябрьской революции в сентябре 1917 г., даёт нам возможность сравнить, в какой степени реальное развитие советского государства совпало с этими прогнозами или противоречило им.