Альфред Козинг - Восхождение и гибель реального социализма. К 100-летию Октябрьской революции

Однако в то время ни партийно-государственная бюрократия в целом, ни её правящая верхушка в Политбюро не имели возможности провести столь фундаментальные экономические и общественные изменения, которые ликвидировали бы важнейшие достижения Октябрьской революции. Кроме того, никто из них и не имел подобных намерений, поскольку, без сомнения, все они считали себя коммунистами, а свою политику — средством для установления социализма, — независимо от того, во многом правильны или же ошибочны были их взгляды на социалистическое общество, верна или же контрпродуктивна была их политическая линия. Их позиция была продиктована недостаточными знаниями и некомпетентностью, а также влиянием личных и групповых интересов, не совпадавших с принципами социализма (хотя эти интересы и смогли вырасти из столь противоречивых условий).

Из-за преимущественно недемократической системы правления лишь малое число лиц — в конечном счёте, лишь Политбюро, — принимало решение об использовании общественного продукта, а следовательно и о распределении фондов общественного и личного потребления в интересах развития всего общества. Поскольку ни общественного обсуждения, ни демократического контроля этих решений не происходило, то было в порядке вещей, что они не всегда оказывались правомерными, подчас нанося обществу той или иной урон.

Из-за этого существовала и возможность формировать распределение фондов общественного и личного потребления таким образом, чтобы членам партийной и государственной бюрократии доставалась бо́льшая часть этих фондов, чем должна была бы идти в соответствии с их производительностью труда, то есть предоставлять им всевозможные привилегии. Вне всякого сомнения, это противоречило социалистическому принципу распределения и представляло собой предосудительное злоупотребление, однако из этого ещё нельзя было вывести ни право собственности, ни основанные на нём властные структуры и эксплуататорские отношения.

Ленин довольно рано осознал такую опасность. «На мой взгляд, есть три главных врага, которые стоят сейчас перед человеком [...], если этот человек коммунист [...]: первый враг — коммунистическое чванство, второй — безграмотность и третий — взятка» [174] Ленин В. И. Новая экономическая политика и задачи политпросветов. ПСС, т. 44, с. 173. . Материальные привилегии, естественно, являются формой взятки, поскольку в ответ на неё ждут соответствующей услуги тем, кто её даёт. Таким образом устанавливаются зависимости, превращающиеся в источник всевозможных злоупотреблений, в особенности коррупции. Хотя материальный объём таких привилегий оставался не особо велик (за исключением высших групп этого слоя) и с точки зрения экономики не был слишком тяжёл, однако политико-идеологический и моральный урон общественному сознанию наносился немалый.

После того как за две пятилетки Советский Союз стал сильной индустриальной державой, а механизация коллективизированного сельского хозяйства постепенно совершила заметный прогресс, Сталин объявил, что социализм победил, то есть что социалистическое общество установлено и что в качестве следующей стратегической цели начинается постепенный переход к коммунизму как к высшей фазе новой общественной формации. Достигнутое состояние развития общества должно было получить закрепление в новой конституции, чей черновик был выработан при решающем участии Николая Бухарина, исключённого из Политбюро в 1929 г. за «правый уклон». Новая конституция 1936 г. была объявлена «сталинской конституцией», поскольку культ личности к тому времени достиг таких высот, что все достижения и любой прогресс приписывались исключительно «великому Сталину».

Вскоре после принятия конституции Бухарин был арестован по абсурдному обвинению как глава заговора против социалистического государства; в этом же заговоре якобы принимали участие как Троцкий, так и важнейшие генералы Красной Армии во главе с маршалом Тухачевским.

В ходе своего годового заключения и до того как он был приговорён к смерти и расстрелян, Бухарин имел возможность заниматься научной работой. В это время он написал важную книгу, вышедшую уже после падения Советского Союза, под названием «Социализм и его культура». При сравнении текста этой работы с текстом конституции создаётся впечатление, что в своей книге Бухарин описал собственные идеи о социалистическом обществе, не подвергая, однако, критике действительное положение дел в советском обществе. Это похоже на стиль конституции: формально она описывает в основном демократическое социалистическое общество, которое, однако, не являлось таковым в реальности. Формулировки о советской демократии в конституции СССР 1936 года носят преимущественно формальный характер, так как они описывают положение, которое по принципам социализма должно было бы существовать, но которого на самом деле не было, либо в лучшем случае оно находилось ещё в зачаточном состоянии.

Советы избирались формально, после того как их состав предварительно определялся партийным аппаратом. И хотя они должны были быть настоящими государственными органами, в реальности они, как и прежде, являлись лишь исполнительными органами, а вовсе не органами, принимающими решения. Их задача ограничивалась реализацией соответствующих решений и инструкций партийного руководства и соответствующего партийного комитета. Демократические обсуждения ограничивались вопросами конкретной реализации этих решений.

Новым пунктом в избирательном праве стало то, что отныне выборы объявлялись всеобщими и равными, то есть отменялись прежние ограничения права голоса для членов бывших эксплуататорских классов и неравные веса голосов рабочих и крестьян. Для всех имеющих право голоса граждан это право теперь становилось одинаковым. Разумеется, это был прогресс, и это соответствовало требованию, ранее высказанному Лениным, о том, чтобы подобные ограничения были лишь временными. Это изменение также указывало на то, что произошедшие к тому времени общественные и политико-идеологические перемены привели к относительной стабильности общества, так что отмена этих ограничений считалась безопасной.

Однако проблема крылась в практическом голосовании, поскольку существовала лишь Коммунистическая партия, выдвигавшая своих кандидатов (при этом включая и беспартийных, что в ту пору получило название «блока коммунистов и беспартийных»). В итоге выборы ассоциировались с бурными аплодисментами, так как оставалась только возможность подтвердить или отвергнуть кандидатов. Даже если не связывать демократический характер голосования лишь с формальным правом выбора, подобная процедура всё равно остаётся сомнительной. На практике она неизбежно вызывала презрение к выборам.