Альфред Козинг - Восхождение и гибель реального социализма. К 100-летию Октябрьской революции

Совещания и обсуждения в демократическом ключе и с принятием соответствующих решений всё же оставались возможны на нижестоящих уровнях и в учреждениях, однако они ограничивались вопросом о том, как именно следует исполнять и реализовывать спущенные сверху решения и инструкции. Таким образом на нижних уровнях сложившейся диктаторской приказной системы развивались и определённые элементы демократической процедуры.

Неоспоримо, что диктаторская система руководства государством и обществом в определённых временных рамках имела и свои преимущества. Она обеспечивала относительно единую деятельность всех органов, что проявилось во время преобразования Советского Союза из аграрной страны в индустриальную. Но в целом и в дальнейшем она имела гораздо больше недостатков, так как в силу собственного централизма и схематизма она была слишком слабо приспособлена к неодинаковым условиям в различных регионах, в связи с чем оставалась излишне неповоротливой, поскольку ограничивала ответственность и инициативу исполнения соответствующих компетентных органов. Население принимало приходящие сверху решения (если те совпадали с его нуждами и интересами) с благодарностью, словно дары высших сил. А когда решения противоречили его интересам, оно принимало их стоически, поскольку критика и сопротивление в любом случае были лишены смысла.

В силу сказанного необходимо констатировать, что эта принципиально недемократическая структура и бюрократический механизм советской формы диктатуры пролетариата в то же время в значительной мере противоречили интересам социализма, так как они ограничивали и отчасти даже исключали права, ответственность, творческую деятельность, а тем самым и возможности развития трудящихся масс. Легко понять, что реальная эволюция такой формы государства во многих отношениях противоречила идеям Ленина.

В результате к тому времени, когда Сталин объявил после второй пятилетки победу социализма и начинающийся переход к коммунизму, характер советского государства стал довольно противоречивым. По своей объективной исторической роли Советский Союз действительно шёл по пути прогресса (в смысле социализма) через ускоренную индустриализацию страны, организацию современного крупномасштабного сельского хозяйства и сопутствующие общественные и культурные преобразования. Это была решающая сторона, если считать исторический результат мерой и критерием.

Но существует и обратная сторона, если принять во внимание насильственные методы достижения быстроты общественного прогресса, связанные с принуждением, а отчасти и с террором. Это противоречило социалистическим целям и в итоге могло не столько ускорить, сколько затруднить или замедлить их широкомасштабную реализацию. Таким образом, социалистический прогресс, если судить по использованным средствам и методам, ещё в довольно большой мере шёл по пути, типичному для антагонистических классовых обществ, всё более деформировавшему его.

Это очевидное противоречие главным образом вытекает из указанных объективных условий и вместе с тем связано с субъективными факторами, проявившимися в партии и в её руководстве, также отклонившимися от принципов социализма. По-видимому, Ленин (по крайней мере в определённых пределах) предвидел вариант «нечистого» развития, когда сказал, что в сложившихся условиях нельзя ожидать «чистого социализма», как не существует и «чистого» капитализма. Это проявилось ещё и в том, что советское государство, по своим структурным особенностям и механизмам ещё не соответствовавшее социализму, стало препятствием для него, отдалившись от рабочего класса и населения и встав над ними в качестве некой «высшей силы».

С такой противоречивой эволюцией связано возникновение партийной и государственной бюрократии, которая в силу сравнительно лучших условий жизни и унаследованного диктаторского стиля работы стала отчуждена от масс населения, выделившись в самостоятельный слой общества. Нередко этот слой представляют элитой советского общества, а так как она якобы правит государством, то её зачастую отождествляют и с государством, даже называя новым правящим классом советского общества.

Однако столь грубое упрощение, неверное, если применять его в прямом смысле, обычно служит для принципиального опровержения социалистического характера советского общества. Реальные отношения между этим слоем и социалистической государственной властью в своей сущности более сложны, чем я сейчас вкратце описал. Можно спорить о том, считать ли этот слой «элитой», но фактом остаётся то, что его деятельность была необходима для функционирования общества и государства, экономики и культуры. Кроме того, следует учесть, что в ходе развития социалистического общества этот слой также изменился: его образованность и квалификация росли гораздо быстрее, чем образованность и квалификация населения в среднем; интеллигенция, вероятно, составляла бо́льшую часть этого слоя. При его оценке стоит уделить внимание социальной мобильности, поскольку он рекрутировался из представителей всех классов и слоёв общества, что несомненно сказалось в том, что его «отчуждение» от «обычного народа» было выражено слабее, чем в феодальном или буржуазном обществах.

Как часть политической надстройки государство основывается на экономическом базисе общества, его классовый характер определяется прежде всего отношениями собственности на средства производства, что остаётся справедливым и для советского государства. Хотя социалистическое государство в определённой мере может стать независимым от населения и поставить себя над ним, однако в своей деятельности оно должно отражать, учитывать и реализовывать объективные нужды доминирующих отношений собственности на средства производства, т. е. осуществлять политику, которая хоть и может колебаться, отклоняться и развиваться в неправильном ключе, но в принципе должна быть ориентирована на установление социалистического общества.

Хотя слой бюрократических государственных служащих в этом обществе, основанном на общественной собственности на средства производства, может развиваться и навязывать определённые собственные интересы, он всё же не способен стать новым классом и ещё менее правящим эксплуататорским классом, так как на основе существующих отношений собственности никто не может присваивать себе общественный прибавочный продукт, преобразовывать его в капитал и приумножать его путём эксплуатации чужой рабочей силы. Таким образом, у этого слоя объективно отсутствуют все важнейшие черты общественного класса. Чтобы стать классом, он должен был бы ликвидировать общественную собственность на средства производства, превратив её в собственность частную, то есть совершить контрреволюцию. Это произошло позднее при Горбачёве и Ельцине, когда часть этой партийной и государственной бюрократии использовала своё положение и посты, чтобы присвоить себе общественную собственность как частную (чаще всего обманом), тем самым превратившись в новообразованный класс буржуазии.