Альфред Козинг - Восхождение и гибель реального социализма. К 100-летию Октябрьской революции

Пытаясь ретроспективно оценить эти дискуссии, я теперь понимаю, что оппоненты, к сожалению, по большей части не слышали друг друга, и в частности потому, что они давали понятию «модель социализма» разные интерпретации.

Во многих науках используется понятие модели, так как оно позволяет представить исследуемый природный или общественный объект в упрощённом виде, выделив лишь его определяющие структуры и свойства, в то время как всем набором и многообразием других свойств, черт и т. д. можно пренебречь.

Когда некоторые представители еврокоммунизма утверждали, что советская модель социализма непригодна служить моделью социалистического общества в европейских странах, то в этом они были правы и неправы одновременно. Так же обстоит дело и с защитниками советского социализма. Вопрос просто-напросто сводится к тому, что именно включено в понятие модели, а что — нет.

В ту пору я считал, что в понятии модели содержатся лишь определяющие и обязательные для социализма основания нового общества, то есть: политическая власть рабочего класса в союзе с другими трудящимися слоями и обобществление важнейших средств производства (равно как и банков) путём их передачи в государственную собственность. Только на этих основаниях политической и экономической власти рабочий класс сумеет осуществить коренное преобразование капиталистического общества и установить социализм.

Следующий вопрос — какой должна быть в деталях политическая власть рабочего класса и как она должна действовать, или в каких формах может существовать общественная собственность на средства производства — оставался незатронутым, так как это зависело от весьма специфичных условий в разных странах.

Я тоже считал ревизионизмом отказ от основной «модели социализма», в которую не включались эти особенности, и замену её на другую — причём и здесь появлялись известные социал-реформистские и внеклассовые идеи о демократии. Это отчасти было верно, но всё же односторонне, поскольку понятие модели у марксистских критиков советской модели социализма использовалось, очевидно, гораздо более широко, выходя за рамки этих двух принципиальных оснований социализма.

Речь шла не только о простом существовании общественной собственности на средства производства, но и о том, как собственники средств производства используют возможность распоряжаться своей собственностью; как их сознание собственника в качестве субъективной стороны социалистических производственных отношений должно стать эффективным на практике; как должны гарантироваться демократические права совместного принятия решений и т. д. и т. д. Кроме того, речь шла не только о том простом факте, что политическая власть рабочего класса является непременным условием установления социализма, но и о том, в каких формах новая социалистическая демократия гарантирует то, чтобы вместо принятия всех решений некоей почти анонимной высшей силой трудящиеся массы могли свободно обсуждать и совместно решать все важные вопросы общественного развития, при этом обладая и умея эффективно пользоваться правом контроля.

Если понимать понятие «модель социализма» в таком широком смысле, включая в неё не только два важнейших основания нового общества, но и все важнейшие структуры экономической, социальной, политической и культурной жизни, тогда становится ясно, что социализм, существовавший в Советском Союзе со всеми своими структурами, со своими механизмами политической власти, с чаще всего лишь формальной или зачаточной социалистической демократией и т. д., можно квалифицировать как попытку установить социализм при неблагоприятных начальных условиях, однако его вовсе нельзя понимать как модель в смысле обязательного образца.

Кроме того, в наши дни как по теоретическим, так и по практическим причинам уже нет места сомнениям, поскольку эта модель с теоретической точки зрения основывалась на том, что весьма специфические (то есть уникальные) условия и решения советского пути были ошибочно возведены в ранг всеобщих и за счёт этого абсолютизированы. С практической точки зрения гибель этой формы социализма также отрицательно ответила на этот вопрос.

Если мы хотим выяснить причины противоречивой эволюции Советского Союза и в особенности подоплёку его гибели, то нам необходимо как можно глубже исследовать советскую модель социализма, на которой оставили свой глубокий след теоретические воззрения и политика Сталина. Как возникло это представление о социализме, в чём оно состоит, и как взаимосвязаны различные структуры, черты и свойства этой общественной системы? Какое влияние они оказывали на ход исторического развития советского общества? Какую роль в его возникновении играли, с одной стороны, взгляды марксистского научного социализма, а с другой — специфически русские условия, в особенности значительная отсталость страны? И каким образом новые условия, созданные политикой ВКП(б) во время общественных преобразований, и связанный с ними опыт повлияли на постепенное формирование этого представления о социализме?

Естественно, при этом нельзя игнорировать и личные представления Сталина о социалистическом обществе, тем более что они в определённом смысле сами явились продуктом взаимодействия и слияния этих факторов в их историческом развитии.

В силу выдающейся роли, которую сыграл Сталин в постепенном формулировании всех аспектов этого представления о социализме, можно говорить здесь о сталинской модели социализма . Но это выражение могло бы заставить подумать, что речь идёт о теоретически продуманной последовательной концепции социалистического общества на основе научной теории марксизма и на эмпирической основе социалистического строительства в Советском Союзе. Но это вовсе не так, и причин тому немало.

Удивительно, что Сталин никогда серьёзно не интересовался целостной, логической теорией, тем более что его знания марксизма не были ни глубоки, ни обширны. Это не легкомысленное утверждение, это ясно видно из его опубликованных произведений, если дать себе труд, не поддаваясь влиянию последствий культа личности, изучить их целиком.

Теоретические высказывания для него были скорее идеологическим оружием в борьбе против инакомыслящих, чем попытками обогатить теорию. Они возникали в основном из сиюминутных практических нужд и зачастую уже вскоре забывались, выполнив своё предназначение. Такое поверхностное, прагматическое отношение к теории марксизма на всех этапах деятельности Сталина ясно отражено в его методе: каждый раз он цитировал несколько показавшихся ему уместными фрагментов из работ Маркса и Ленина, выдёргивая их из контекста и избегая теоретических или эмпирических обоснований и аргументов.